– Извини, – бросаю ей, не вполне
осознавая, за что.
– Извини?! – звучит возмущённое, но
тут же испуганное: – Ой, у тебя рука…
С моих пальцев на осколки стекает
кровь, и я с удивлением разглядываю руку – больно совсем не здесь.
И всё же я подбираю с пола бутылку с остатками скотча и плещу
горючим на ладонь. Теперь ощутимо. Цепляю с подлокотника кресла
белый лоскут и прижимаю к ране.
– Вадим, ты совсем уже? Это мои
трусики! – голая Тина истерично приплясывает напротив меня, а я не
сразу понимаю, что она имеет в виду этот лоскут.
– Извини, – повторяю я и, а когда
пытаюсь вернуть ей трусы, Тина отпрыгивает, будто ужаленная.
– Ты псих ненормальный!
Как будто психи бывают
нормальными.
– Слушай, уйди отсюда, а, – бросаю с
раздражением и, прошлёпав босыми ногами по осколкам, выхожу на
балкон.
– Ты совсем идиот? Вообще-то это моя
квартира, – летит мне вслед, а я с досадой морщусь.
Так и есть, из окна моей квартиры
видок намного скромнее. Абстрагируясь от справедливых нападок Тины,
я прикрываю балконную дверь и таращусь на почерневший океан. Ветер
хлещет по лицу солёными брызгами и остужает голову.
Так… а что я могу сейчас сделать?
Позвонить отцу? А смысл? Вряд ли он сможет как-то помешать. Да и не
станет. И никто, кроме меня, даже пытаться не станет.
Хотя…
Айка, зараза мелкая! Она же всё знала
и ничего не сказала. А ведь мы только три дня назад созванивались.
Кляня эту упрямую чертовку последними словами, я всё же набираю её
номер. Да возьми же ты трубку!
– Вадик? – звучит удивлённое после
пятого гудка. – У тебя что-то срочное?
Айка говорит очень тихо, почти
шёпотом и это выбешивает ещё сильнее.
– У меня охренеть как срочно! Сашка
где?
– Она сейчас занята, – деловым тоном
секретарши отвечает эта коза.
– Догадываюсь, чем она занята – фату
на кудри нахлобучивает?
– У неё нет фаты, – Айка
непрошибаема, как скала. – Что, папа уже успел доложить?
– Вот именно – папа! А должна была
ты! Да какая ты мне сестра после этого?
– Хочу тебе напомнить, что Сашке я
тоже сестра, и гораздо дольше, чем твоя. А следуя твоей логике,
бра-тик, мне надо было исключить тебя из родственников ещё шесть
лет назад. Напомнить, когда? Или из женской и сестринской
солидарности мне следовало рассказать обо всём Сашке? Так вот,
Вадик, я не лезла тогда, не стану и сейчас. Ясно тебе? Ты знал, что
я не хотела вашей свадьбы, но не мешала. А ещё больше я не хотела
развода, ты сам постарался. И знаешь, у тебя было достаточно
времени для примирения – и что ты сделал? А теперь какие ко мне
претензии?