Село в ту пору было многолюдным, и работы на всех не хватало.
Все безработные семьи вкладывали силы в подворье, оно кормило,
можно было и копейку заработать, уже работали «Заготконторы» и
«Заготскот».
Что же придумал в этой ситуации палач села Н.С. Хрущев? Он вдруг
озаботился культурным досугом селян. До города, до столицы с
культурой он еще не добрался, решил прорепетировать на бесправном
селе. Законы, о которых пойдет речь, не касались горожан, оттого
они их не помнят и беда села их не волнует. В ту пору в стране
преобладало сельское население, и хрущевские указы крутым кипятком
обожгли более двухсот миллионов бесправных жителей глубинки, многие
из которых даже паспортов не имели.
Деревня еще не оправилась от войны, фронт и армия из села
вытянули все соки. Совсем недавно за колосок, подобранный с уже
убранного поля, объездчики секли людей плетьми, за горсть зерна —
сажали в тюрьму. Глубинка еще не отстроилась, ведь прошло всего
десять лет после тяжелейшей войны! А Хрущев вдруг увидел в селе
нарождающегося врага. По сути, Н.С. Хрущев всю жизнь только и
занимался поисками врагов и диссидентов, а в конце жизни сам стал
диссидентом и настоящим врагом народа.
Он повсюду кричал с трибун: «На селе нарождается новый куркуль,
мы не за это воевали, проливали кровь, не допустим! Человек должен
работать только на работе и только на государство. Дома он должен
посвятить досуг культуре, культурному времяпрепровождению, читать
газеты, ходить в кино, играть в шашки, домино, заниматься
самодеятельностью, петь и плясать, а не ползать, корячиться на
грядках в огороде или часами пропадать в сарае с телятами,
поросятами, таскать навоз. У нас стоит задача создать гармоничную
личность, культурную, грамотную, а не плодить кулаков, мы это уже
проходили». На беду селян, Н.С. Хрущев оказался скорым на руку
человеком, он мало думал, сказал — сделал. Тут же со скоростью
экспресса вышел жесточайший закон о дополнительном налогообложении
подворий. Облагалась налогом не только любая живность, включая
гусей, кур, уток и кроликов, но и каждое фруктовое дерево, куст
малины, крыжовника — все, что было в хозяйстве и «мешало»
колхозникам и селянам культурно проводить время.
Народ поспешно, со слезами на глазах, стал уничтожать живность,
все сады пошли под топор — в деревне не было денег платить налог.
Хрущев даже не разрешил до осени, до холодов, додержать скотину.
Тогда бы люди хоть мясом на зиму запаслись, о холодильниках тогда и
речи не было. Кто-то скажет — нужно было продать живность, а кто же
купит скот при таких налогах? Все шло под нож, под топор, за
копейки на базар: и коровы, и телята, свиньи и бараны, козы, только
кошек и собак не задел хрущевский закон. Даже бедных осликов,
любимых детворой, Хрущев велел вывести подчистую. Ослики служили
тягловой силой на селе, даже велосипед в деревне по тем годам был
роскошью. Злые языки в нашем поселке Мартук утверждали, что ослики
попали под закон, потому что Сталин однажды прилюдно назвал Хрущева
ослом. У хозяев не поднималась рука, чтобы уничтожить осликов, и
мы, ребятня, плача и рыдая, гнали их в степь, а утром они печально
стояли у ворот, не понимая, в чем они провинились? Тогда поспешно
вывезли их далеко за реку, где до зимы их всех задрали волки.