Никакого ребенка нет. Одни взрослые. Дяденьки и тетеньки. Среди полупрозрачных зрителей тоже никого подходящего под роль ребенка.
Решила зайти с другой стороны. Обойти палату по периметру. Может ребенок где-то в углу.
Пока я ходила, выискивая какого-то там ребенка, кровать беременной женщины перекатили в соседнюю комнату. Судя по разложенным инструментам — операционный блок.
- Сердце не выдержит… пульса нет…
Я смотрела как оголяют живот беременной, чем-то мажут. Кто-то из врачей без надписи на спине принял в руки блеснувший в ярком свете скальпель.
- Приступаем к операции… надрез…
Увиденная картина мне совсем не понравилась. Я отвернулась. И побрела прочь из оперблока. Смотреть подобные ужасы — нет, увольте. Я не согласна. У меня нервы не железные.
- Спасайте ребенка…
- Ребенок не дышит…
- Реанимационные мероприятия не принесли положительных результатов…
- Остановка сердца… разряд… все без толку… ребенок не подает признаки жизни…
- Пациентка Колоскова Софья Андреевна, вместе с ребенком умерла в девять тридцать утра…сообщите родственникам.
Я рванула назад.
Как это Колоскова Софья Андреевна умерла? Ведь это я, Колоскова Софья Андреевна, и я жива. И все еще беременна…
Схватилась за живот. Руки обняли пустоту.
Посмотрела вниз. И там, где еще недавно выпирало, где жил и развивался маленький человечек, периодически бомбардирующий мою печень, зияла открытая рана. Кажущаяся огромным кратером вулкана… на дне которого… ничего не было.
- Не-е-е-е-е-е-е-ет! - закричала я что было сил. Думала лопнут барабанные перепонки. Но вместо звука слышала только тишину.
3. Где-то между мирами…
Где-то между мирами…
- Что мне делать еще с одной душой? Беспокойной душой, между прочим. Она всем покоя не дает. Мертвых тревожит. К душам пристает. Требует вернуть ее обратно. Да не одну. Вместе со своим ребенком.
Седой мужчина с окладистой бородой и нимбом над головой, задумчиво гонял по столу перевернутую на бок шашку. Он проиграл, хоть и ходил белыми. Эту людскую забаву он знал с давних пор, вот только почему-то ему постоянно не везло. Все заканчивалось победой черных. Мужчина выучил все ходы, сотню комбинаций, но все без толку. Радостное начало, когда у белых имелось преимущество в один ход, почему-то сменялось поражением.
Как в каждой из людских жизней, за которыми присматривал. Вначале эйфория рождения, затем долгое становление, а за ним медленное угасание. В конце которого каждого ожидала костлявая с косой.