А
новому миру должна была соответствовать и культура. Все старое
тянуло в прошлое, напоминало о мире до Объединения, которым правила
человеческая иррациональность, жестокость, жадность и неразумность.
Поэтому на третий год своего правления Друг ввел цензуру и начал
постепеннно изымать, запрещать и стирать человеческие произведения.
На
пятый год был введен тотальный запрет на распространение и хранение
любых произведений, не одобренных Другом. Вот и получилось, что все
разрешенное оказалось в Сети, а все запрещенное – на руках у таких
«крыс», как я. Потому что живая настоящая книга или картина – это
такие вещи, ради которых всегда кто-нибудь рискнет жизнью.
Помимо культурных артефактов я фарцевал еще
старой одеждой, сигаретами, предметами обихода и лекарствами.
Деловая жилка открылась у меня именно в гетто, к собственному
огромному удивлению. Переселившись в него с небольшим рюкзаком за
плечами, половину которого занимала собранная мамой еда, я
обнаружил, что другие «крысы» старались перевезти как можно больше
вещей. Они отчаянно цеплялись за них, как за символы ушедшей жизни,
возврата к которой больше никогда не будет. Они набивали маленькие
комнатки до потолка всяким хламом, ибо не представляли свое
существование без этих вещей.
Это их не спасло. Социальное и экономическое
принуждение, проводимое Другом, для многих было столь невыносимым,
что люди сходили с ума, либо уходили в себя с помощью веществ –
любых, которых только было возможно достать. Они быстро становились
огрызками прежних себя, запуганными и отчаявшимися существами,
сидящими в своих углах и боящихся высунуться наружу.
И
здесь наступило время таких, как я – молодых, уверенных в том, что
победа близка, не боящихся двигаться в новом мире. Я стал стучаться
в двери таких сломленных людей и предлагать им свои услуги –
сходить вместо них куда-то, передать сообщение или документы,
достать необходимые вещи. Взамен я получал право забрать себе любую
их вещь, кроме самих дорогих сердцу. Постепенно у меня скопился
превосходный ассортимент на любой вкус. А после того, как «дебилы»
провели рейд по нашему гетто и выгребли всех конкурентов, я стал
монополистом.
Мое преимущество оказалось простой удачей:
еще в самом начале я выменял у бывшего моряка партию непромокаемых
гидромешков и создал целую систему хранения товара. Я разбивал их
на мелкие партии и прятал по окрестным водоемам. Все ближайшие
пруды в безлюдных местах были забиты моими тайниками. А конкуренты
хранили товар у себя дома, в лучшем случае – на специально
арендованной анонимной квартире. В последнем случае они спасали
себя, но тоже теряли товар при обыске. А я сохранил все.