Ресторанчик
имел три небольших этажа, к которым снаружи вели деревянные
винтовые лестницы. Я распахнул столь знакомую коричневую и
массивную дверь, на которой помнил каждую царапину или
потертость.
Внутри нас
встретил аромат различных специй, разносившийся из кухни по всему
помещению. Несмотря на ледяной ветер, свистевший за окнами, меня
окутало тепло от камина, в котором мирно потрескивали
поленья.
Маленькие
круглые столики, покрытые блестящими скатертями, расставлены по
всему ресторану, а деревянные стулья украшали резные узоры. С
потолка свисали объемные и увесистые канделябры, которые, несмотря
на свой белый цвет, казались невесомыми и воздушными.
Я попросил
Настю подождать за столиком, а сам направился к знакомому бармену
Илюхе. Он полировал бокалы белоснежным вафельным полотенцем и,
увидев меня, прекратил это занятие. Илюха был крупным и широким в
плечах мужчиной с черной короткой бородой, переходившей по бокам в
бакенбарды на его прямоугольном лице.—Владос, сколько
лет, сколько зим! — встретил он меня фразой.
— Здорово,
Илюха, — пожал я его мощную руку. До сих пор не могу понять, как он
такими руками посуду не ломает, когда берётся за неё.
— Где ты
пропадал столько времени? — он окинул меня внимательным взглядом. —
Ичто за девушкас тобой? Так, очередная подружка или у
вас с ней что-то серьёзное?
— Слушай,
Илюха, отключи свой режим болтливого бармена. Я не для пустых
разговоров сюда пришёл, — нахмурил я брови. — Лучше приготовь нам с
моей подругой по чашке кофе и закажи сэндвичи на кухне — с яйцом
пашот и авокадо. Но это потом, а пока позвони Саньке или Вовану,
только про меня ни слова. Убеди кого-нибудь из них срочно сюда
приехать. Придумай что-нибудь убедительное, как ты умеешь. Что
касается чаевых, как всегда, будут щедрые.
— Да, не
нужна мне твоя чаюха, Владос, мне теперь интересно, к чему вся эта
секретность?
Это уже
другой разговор, Илюха, и он не для твоих ушей, — я постучал по
барной стойке ладонью.
— Понял,
сделаю, — поднял тот брови и попросил, помощника, чтобы тот
подменил его на несколько минут.
Я вернулся
к Анастасии и уселся напротив.
— Ты как?
Ещё держишься? — видок у неё был так себе.Под глазами
проступали синяки, а кожа начала сереть.
— Тошнота к
горлу подступает и живот болит, — ответила она,безучастно глядя
на свои ногти.