— Хозяин, от мыслей о вашей силе мне так приятно в животе.
Пятнадцать волков не смогли добиться меня. Я готовила своё тело для
самого вождя. Но сейчас… О-ах… У меня началась течка из-за вас.
Пока несли воду, Мандангус сидел за столом, повернувшись к
сладкой парочке спиной, и делал вид, что он мебель. Человек и
волколюдка успели хорошенько облапать друг друга за разные места,
ничего не стесняясь. Парень сжал в ладонях пышный упругий зад,
тренированный многолетней беготнёй по лесу. Эти загорелые ягодицы
определённо превосходили по своей крепкости нежные и мягкие булки
людских барышень.
Седовласая девушка взялась за молодой стоячий член через одежду
и с довольной клыкастой улыбкой принялась его поглаживать.
Вверх-вниз, вверх-вниз… Игривый, вульгарный нрав волчицы отдавал
животной дикостью и тоже выделял её на фоне зачастую стеснительных
и зажатых человеческих девиц.
Отношение лесного народца к сексу явно отличалось от привычных
представлений в развитом людском обществе. Осознание этого
будоражило старому воину кровь. Он жаждал ощутить себя диким,
необузданным сыном леса, который сношается со своей самкой, как
животное.
Вскоре с улицы донёсся крик:
— Ваше светлейшество, вода подана! Позвольте войти и занести вам
в шатёр!
— А! Входите! — разрешил маг.
По очереди в палатку вошли три пары мужчины с уставшими злыми
рожами. Каждая двоица несла таз с кипятком. Они ставили ёмкости с
плескающейся подогретой на костре жидкостью на ковры и сразу
уходили, а глаза их неизменно скользили по полуобнажённому женскому
силуэту невероятной красоты. О чём думали солдаты, глядя, как
сексуальные изгибы волчицы сжимают толстые лапы рыжего юнца? Точно
не о том, как прекрасна их собственная жизнь…
Бёрк обнял худенькую мускулистую девушку, поднял её с земли и
понёс к миске. Красавица хихикнула и сказала:
— Погодите, хозяин, дайте я сначала разденусь.
Потом она крепко обхватила голову парня и с нескрываемым
наслаждением закопалась носиком в его кудри.
— От вас пахнет настоящим самцом… — проговорила волчица, жадно
втягивая воздух ноздрями.
Рыжий чувствовал, как с каждым вдохом она всё больше вжимается в
него своим тельцем, как елозит по нему вверх-вниз и трётся, будто
зверушка жаждущая ласки.
— Я, пожалуй, пойду. — проронил Мандангус, встал со стула и
побрёл на выход, в обход трёх мисок.