Теперь мой выход. Я указал рукой на
майора и сказал замполиту
- Майор призывал меня к дезертирству,
затем оступился и упал, я его не трогал.
- Иван, - снова прокричал майор,
обращаясь к замполиту - арестуй его!
Замполит строго посмотрел на меня и
жестко проговорил
- Каким образом он призывал вас к
дезертирству? Спросил капитан и сверлил меня глазами.
- Он сказал, многие воины
интернационалисты хотели бы быть на моем месте, а учитывая, что я
демобилизован по ранению, то считаю, что эти слова являются прямым
призывом к дезертирству и буду доказывать это на любом уровне.
- Иван, это была просто шутка,
неужели не понятно, - пробормотал майор, поднимаясь с пола.
Капитан, что-то решил и обратился к
солдату у флага.
- Ты видел, что лейтенант ударил
майора?
- Нет, товарищ капитан, я не имею
права покидать пост, я только слышал голос майора, когда он
закричал.
- Так , все понятно, - тихо как бы
размышляя проговорил замполит, - слово против слова. Петро, покажи
мне следы ударов лейтенанта? Их нет. Лейтенант демобилизован и не
подчиняется военному командованию, а пожаловаться на тебя комбату
он может. Кроме того я тоже обязан доложить в особый отдел о твоем
поведении.
- Еще он сказал, - прервал я
замполита, - что старший лейтенант Рябко получил Звезду Героя
Советского Союза незаслуженно и только благодаря его
показаниям.
Замполит посмотрел на майора и
произнес
- Ты говорил это?
- Тот вытолкнул из себя, - Лейтенант
неверно истолковал мои слова.
- Все, Петро, ты заработал себе
трибунал. Если лейтенант напишет об этом в рапорте в Особый отдел,
то тебя арестуют. А если медкомиссия не обнаружит следов побоев, то
тебя ждет суд чести.
- Что же мне делать? – растерянно
посмотрел майор на замполита.
- У тебя только один путь: умолять
лейтенанта простить тебя, - указал на меня замполит, - А мне
поставить бутылку за то, что я забуду твои слова.
Майор встал, протянул мне руку и
сказал
- Извините меня, товарищ лейтенант,
за мои слова и недостойное поведение.
Я пожал его руку и вышел из комнаты.
Через полчаса я ехал на попутке в сторону Кабула и ближе к России.
Я размышлял пока ехал, не о том, почему я врезал штабнику, а о том,
что я сделал это не в порыве злости, а в состоянии «холодной
головы». Предварительно я проанализировал, чем мне грозит этот
поступок, получил от своего внутреннего я «добро», врезал ему по
почкам. Я отметил еще один факт: появления света в момент вспышки
злобы и боли в голове.