- Юр, хотел у тебя спросить по поводу
письма, есть, что нового?
- К сожалению, нет, в то время мы не
были готовы к его появлению, а он следов не оставил, даже
зацепиться не за что. Проявись он сегодня, мы бы отследили его
место обитания. По этому вопросу у меня работает целый отдел. –
доложил Председатель КГБ.
- Я понял, это хорошо, что ты держишь
руку на пульсе. Теперь поговорим о наших внутренних делах. Пленум
прошел успешно, спасибо за четкость его проведения и исполнение его
решений. Почистили Политбюро хорошо. Эта кучка «отщепенцев»
пытались создать фракцию в партии. Ты молодец, что вовремя выявил
их пособников и ренегатов. Ты уверен, что партия очистилась? –
спросил Брежнев.
- Я не могу дать гарантии, что мы
полностью вычистили эту «авгиеву конюшню», но проредили их ряды
сильно. Дело в том, что проблема «вещизма» проросла мощно в рядах
партии. Мы убрали магазины и секции «Березки» и спец распределители
в стране, но это не решит вопрос «мздоимства и коррупции» в
партийном и государственном аппарате. – ответил Юрий Владимирович
усталым голосом.
- Хорошо, что ты это понимаешь, Юра,
я тебя пригласил, чтобы двинуться дальше в нашей «перестройке».
Народ встрепенулся, появились лидеры, которые настаивают на
переменах народного хозяйства. Получается, что мы не смогли
выполнить основное положение теории социализма « каждому по труду».
Я много думал по этому вопросу. Надо вернуться к схеме оплаты труда
за своевременную и качественно выполненную работу, что повысит
заинтересованность в труде, при наличии системы коэффициентов за
творческий подход. Я вижу схему в таком виде: труженики заключают
договор с государством в лице руководителей предприятия. В
Договоре, указываются задача труженика, расшифровываются понятии
производительность труда и интенсивность работы. с – твои мысли по
вопросу? – призвал друга к обсуждению Брежнев.
- Леня, я полностью согласен с твоей
идеей «перестройки» хозяйства, мы неоднократно предлагали это
сделать, даже были попытки на уровне решений Совета Министров СССР,
помнишь, реформу Косыгина? Но все осталось пылиться в ящиках
исполнителей. Мы не выстроили систему ответственности за
невыполнение поручения на всех этажах государственного аппарата. –
в голосе друга Брежнев услышал глубокое сожаление.