Там за множеством лож сидели богачи готовые спустить целые
состояния за редкие аукционные лоты. Ниже располагались стройные
ряды сидений для более бедной публики.
Всего пять этажей балконов. Я спросил, у проходящих, где
находится 143-я ложа.
— На четвертом! — ответил мне мужичок и посмотрел на меня с
удивлением. Я не предал этому никакого значения.
Поднялся по ступенькам и зашел в вип ложу, где кроме Лены и ее
отца к моему удивлению также присутствовал тот самый толстяк,
которого я ранее видел в холле вместе с Главным.
Вразвалочку умостившись на очень широком диване, толстяк сидел с
теми же двумя барышнями. Пальцы жирдяя продолжали гулять по телам
юных девиц, касаясь самых сокровенных мест.
Когда я зашел в ложу, здоровяк смерил меня безразличным взглядом
и повернул свою лысую голову в сторону отца Лены.
— Васек, а это что за черт? — спросил он грубым голосом.
— Это друг моей дочери, — безразлично ответил мужчина.
В ответ толстяк лишь фыркнул потеряв ко мне всякий интерес.
Я посмотрел на Лену и увидел, что та почему-то очень сильно
нервничает. Как будто кого-то или чего-то боится. Ее так сильно
напугал жирдяй? Она даже в его сторону не посмотрела, когда он так
панибратски обратился к ее отцу. Хотя могли смутить и стоны
девушек, от того, что толстяк запихивал, свои мерзкие руки им под
короткие платья.
Аукцион уже должен был начаться. И все с нетерпением этого
ждали. Но вдруг отец Лены начал заваливаться на бок.
— Папа! — воскликнула девушка попытавшись не дать отцу
упасть.
Я сразу же вскочил со своего места и помог мужчине удержать
равновесие. Лицо Лисицина было мокрым от пота, а сам он прерывисто
дышал. Немного придя в себя, мужчина посмотрел на меня с
благодарностью.
— Спасибо, юноша. Мне уже получше. Ты можешь меня отпустить, —
отец Лены натянуто улыбнулся.
— Слышал, что вы болеете, — заявил толстяк насмешливо посмотрев
на Лисицина, — Знаешь, а я бы мог вам подсобить, ведь все
аристократы должны помогать друг другу? Верно?
— Обойдемся как-нибудь без вашей помощи, — процедил отец Лены
явно с трудом сдерживая гнев.
— Ну это ваше право. Только потом не обижайся, когда весь твой
род передохнет. Я ведь прошу не так много за свою определенно
бесценную помощь, — злорадно усмехнулся жирдяй.
Кулаки Лисицина непроизвольно сжались. Мужчина еле сдерживался,
чтобы не сорваться.