А может случиться совсем другое.
Застряну в должности участкового инспектора, лет через пять получу
приставку «старший», до майора к «дембелю» дослужусь. Это дяде Пете
выше капитана не светит, а лет через пять, или десять, «потолки»
для должностей поднимут. Майор, это конечно, поплоше, чем
полковник, но тоже не самый плохой вариант. А может и так случится,
что уволюсь я на хрен, пойду работать на стройку, или на мартен,
или отправлюсь получать педагогическое образование, а потом остаток
дней стану сеять разумное и светлое. И уволить меня могут за
что-нибудь, и кирпич на голову упадет. Нет, на самом-то деле
вариантов море.
Если не спишь, то снова и снова в
голову лезут всякие мысли, а вместе с печенью, ноет и совесть.
Хотя, совесть-то тут при чем? Но все равно, получается, я был не
совсем откровенен с Митрофановым, который меня опрашивал на предмет
ранения. Опрашивал, а еще и легонечко "колол«.Да-да, именно что
колол. Вы думаете, Джексон задал вопрос о том — красивая ли баба,
из-за которой меня пырнули, по доброте душевной или из
любознательности? Как же. Женька, мент прожженный и оперативник от
бога. А оперативников, которые задают потерпевшему праздные
вопросы, таких не бывает. Потерпевшие (слова «терпила» еще не
появилось), они на то и существуют, чтобы скрывать от уголовного
розыска правду. И, неважно, кто тут перед тобой, случайный ли
человек, или твой приятель. А мы еще даже и приятелями не
стали.
Но дело-то еще и в том, что кроме
сомнений, мне рассказывать было не о чем. Да и ситуация, если
честно, была такая, что я в палате не очень-то хорошо соображал —
где я вообще нахожусь, откуда здесь взялся молодой Митрофанов,
которому уже почти семьдесят? Так-то вот.
Что ж, теперь о сомнениях. В году
этак э-э восемьдесят седьмом, а то и в восемьдесят восьмом, точно
уже и не вспомню,но я уже майором был, подполковника ждал,
разговаривал я со своим коллегой из СИЗО. Должность у него —
заместитель начальника по оперативной работе, в просторечии
именуется как «кум».
В показателях оперов СИЗО есть
количество явок с повинной, полученных от сидельцев. Повинки жулики
пишут самые нелепые, и их принимают. Нельзя пренебречь. А пишут и
от скуки, и от желания создать о себе хорошее мнение, и ради
желания отомстить ментам хоть по мелочи— задать им работы. А еще
бывает, что из желания совершить побег, если пишут про себя и будет
проверка показаний на месте.