Я не хочу
злиться, не хочу всё это думать. Стыдно обижаться на папу и маму, на весь мир. Никто
не обязан любить меня, заботиться. Каждый проживает своё. Но неужели для
родителей то, что происходит сейчас со мной, не имеет для них значения? Я
пытаюсь гнать из головы эти дурацкие мысли, выковырнуть, выдавить из себя,
отключить негативные эмоции. Но никак не выходит. Из ниоткуда возникает вопрос:
почему меня никто не любит? Наверное, я отвратительный человек…
- Ужин забираем,
- грузная пожилая женщина заглядывает в палату.
Я резко вскакиваю с кровати. Похоже, слишком
резко: тяжёлая, свинцовая боль сковывает виски, заставляя меня опуститься
обратно.
- Ой, сиди-сиди,
я подам, - суетится раздатчица.
Переваливаясь,
несёт к тумбочке тарелку и чашку. В палате противно запахло варёной рыбой.
- Кушай, детка,
а то худююющая такая, - с добродушной улыбкой тянет она, - мужчины любят
фигуристых, учти.
Ну вот, и она
туда же. Сглатываю комок в горле. Благодарно киваю.
Раздатчица
выходит, прикрывает за собой дверь и отправляется дальше по коридору, толкая вперёд
каталку на колёсиках.
Переползаю
поближе к ужину. Нахмурившись, рассматриваю страшненький кусок минтая и кучку
нашинкованной варёной свёклы. Не, я такое не буду. Желудок урчит от голода,
опять начинает подташнивать.
Осторожно
поднимаюсь и иду к окну.
Оглядываюсь
назад, вроде никто больше не должен ко мне явиться. Берусь за ручку и
распахиваю окно.
На меня дохнуло
холодом. Прикрыв глаза, подставляю лицо под ледяные пары и замираю. Через
минуту кожу начинает покалывать от морозного воздуха. Я уже собираюсь закрыть
окно и вернуться в палату, как до меня доносится тихий писк. Что это? Распахиваю
глаза.
На соседнем
дереве вижу рыжего котёнка. Он крупно дрожит от холода и выглядит испуганным. Мы
ошарашенно смотрим друг на друга. Котик совсем близко. Если постараться, я
достану.
Тяну к нему руку, тихо зову:
- Кис-кис-кис.
Иди ко мне, малыш.
Он пригибается к
ветке всем тельцем и настороженно прижимает к голове ушки.
- Кис-кис-кис, -
не успокаиваюсь я, - ты же замёрзнешь.
Забираюсь на
подоконник, встаю на колени и тянусь к нему. Уже чувствую пальцами снег,
лежащий на шкурке, но рука, на которую я опираюсь, соскальзывает с подоконника,
покрытого ледяной коркой. Сердце испуганно ускоряется, но я сосредотачиваюсь и нахожу
силы удержаться, не упасть. Делаю рывок, хватаю малыша и втаскиваю внутрь.
Прижимаю к себе. Нежно глажу мокрую шерсть, покрытую мелкими колючими льдинками.
Чувствую, что маленькие кошачьи лапки с холодными подушечками совсем слабые и
дрожат. Котёнок такой худой. Наверное, голодный. Вот и рыбка не пропадёт. Покормлю
его чуть позже, сначала надо согреться.