– И чего нервничаем? Написала же, что иду! – пробурчала ведьма,
громко хлопая дверью и чихая одновременно. – Вот! –
многозначительно подняла она палец к потолку, шмыгнув носом. –
Правду говорю.
– Ты простыла? – забеспокоился я.
– Нет, аллергия, – огрызнулась, запечатывая дверь заклинанием и
навешивая звукоизоляцию на стены. – На медвежью шерсть.
– Врёшь! Я не волосатый! – обиделся я. – А при тебе я не
обращался.
– Много болтаешь! – привычно закатила она глаза, кидая сумочку
на тумбу и задирая платье под которым…
– Оля, блять! Ты почему без трусиков разгуливаешь, ведьма?! Тебя
отшлёпать мало!
– Трусики со мной, в сумке лежат, – беспечно отмахнулась она,
борясь с завязками на моих тренировочных штанах, которые я теперь
носил взамен ситцевой пародии на одежду. – Я же тебе сообщение
прислала, ты почему не подготовился? – несильно шлёпнула меня по
животу ладошкой.
Перехватив тонкие руки, осторожно уложил девушку на кушетку, а
сам, избавившись от штанов навис над ней сверху, устраиваясь между
соблазнительных ног.
– Эй, здоровяк! Ты же раненый! – спохватилась она, когда я
приставил головку к влажному лону и рывком наполнил собой.
– Ты болтать пришла или трахаться? – рыкнул я, затыкая рот
поцелуем.
Губу обожгло резкой болью, а во рту почувствовался металлический
привкус крови. Укусила, стерва!
– Тебе нельзя напрягаться! – напомнила она, вопреки
недовольству, крепче обнимая ножками мою талию и подаваясь
вверх.
– Оль, я тут больного только из-за тебя симулирую, – выдохнул ей
в губы, коротко целуя, чтобы не успела снова цапнуть. – У меня уже
даже шрама почти не осталось.
– Но…
– Оля! – предупреждающе двинул бёдрами, проникая резче и
глубже.
Ахнув, ведьмочка блаженно закатила глаза и выгнулась, подаваясь
всем телом навстречу. Я ускорился, выбивая с каждым движением
сладостные стоны. Люблю, когда она сдаётся.
– Сверху хочу… Сама. Пусти, Маир, – жалобно попросилась в
перерыве между томными стонами.
Приподнявшись на руках, позволил Оле выбраться и неохотно
перевернулся на спину. Всю неделю она сама объезжала меня, якобы
опасаясь, что рана вновь начнёт кровить. Я послушно позволял собой
командовать, но сегодня уже не сдержался. В первый раз это было
интересно и необычно, но сейчас уже надоело изображать беспомощного
тюленя.
Хочу её много и по-разному. Времени на то чтобы представить, как
и где мы будем заниматься этим у меня было предостаточно, на
фантазию никогда не жаловался, а Оля, как я успел заметить, не была
целомудренной скромницей.