Это было, что-то вообще из ряда вон выходящее. Про место
обитания профессора ходили целые легенды. Ночевал профессор в
основном в институте у себя в кабинете. Многие говорили, что
квартиру у него отобрали и ему негде жить. Кто - то говорил, что он
живет далеко за городом на заброшенном промышленном предприятии и
совершает там свои страшные эксперименты.
Я стал, наверное, единственным в институте человеком, который
узнал адрес Мирошникова. А учитывая, что еще и домой меня
пригласили, то стоило задуматься, о целесообразности похода к нему
и, что это может быть, извращенная месть профессора. Некоторые
твердили, что он боится, что кто-то обнаружит его шикарную квартиру
и обворует старого затворника и скупердяя. К слову сказать, второй
вариант оказался не так далек от истины. Потому что когда я пришел
по адресу, то даже сразу не смог попасть к подъезду, а точнее
сказать к парадному входу в элитные апартаменты фешенебельного
«пентхауса», с охраной на въезде, с гаражом на весь первый этаж и
бассейном во дворе. Как сейчас помню тот вечер:
Я с трудом объяснил охране, что мне к Мирошникову. Только через
полчаса блужданий по коридорам я наконец-то смог подняться на
второй этаж, где дверь в квартиру была уже открыта. Я постучал по
лутке дверного проема и в конце огромного блестящего коридора
показался силуэт профессора:
- А Тимофей проходи я сейчас, - как-то вежливо сказал профессор.
Кстати, это был единственный преподаватель нашей кафедры, который
называл меня по имени.
Я прошел в зал. Нет не в зал, а в «ЗАЛИЩЕ». С окнами от пола до
потолка и кучей навороченной мебели.
Свет был слегка притушен. Возле одного из окон в конце зала
стоял мужчина в строгом черном костюме. Даже галстук и рубашка были
черными. Вроде бы обычный мужик, но даже под толстыми складками
пиджака угадывались мощное подтянутое тело бойца. От мужика сразу
пахнуло опасностью. Я в судорожном спазме ног остановился и стал
думать, что делать дальше. Ощущения были сродни тем, которые я
испытывал, смотря на нашего тренера по боевому самбо. Но там — это
был восторг, восхищение, а здесь – такая, же мощь, но ощущение
никчёмности и безнадёги.
В зале появился профессор и сходу огорошил меня:
- Знакомься Тимофей. Это мой сын Мирошников Николай
Аркадьевич.
При этом сын профессора скривился, словно съел кислый лимон. Я
на ватных ногах подошел к сыночку профессора и протянул руку для
пожатия: