. Основывается эта приверженность на убеждении в том, что поскольку измерение – общенаучная процедура в познавательной деятельности, то она должна быть инвариантна относительно содержания, специфики задачи, при решении которой она применяется. В результате уникальная, подвижная, переменчивая процедура возникновения первичных социологических данных в процессе
диалога между
живыми людьми заменяется мертвой, но «строго научной» схемой, состоящей из абстрактных объекта и субъекта измерения и помещенных между ними «измерительных приборов».
Попытки применить естественнонаучные подходы для конкретной процедуры – социологического измерения, конечно же, можно объяснить. В основе этих попыток – желание иметь однозначные, формализованные описания социальных явлений, позволяющие в дальнейшем применять формальные методы преобразования и анализа получаемой эмпирии. При этом исходят из убеждения, что с помощью «строгих» процедур и методов, их неустанного совершенствования удастся в конце концов избавиться от ошибок измерения или свести их к численно определенному и приемлемому минимуму.
Устойчивая вера в существование особого «научного» метода, позволяющего всякий раз разрабатывать определенную и единственную совокупность правил и процедур, следование которым неминуемо приводит к достоверному или точному результату измерения (в терминологии приверженцев метрологии – «надежному»), наталкивается на противоречие. С одной стороны, все без исключения социологи признают принципиальную неопределенность социальных явлений, невозможность их исчерпывающего и однозначного описания с помощью сколь угодно сложных и детализированных объяснительных конструкций. С другой стороны, направляя свои усилия на поиски и внедрение в социологию формально-логических методов и процедур, они фактически исходят из прямо противоположных представлений. Неопределенность социологической информации рассматривается как досадная, но временная ее характеристика, от которой в дальнейшем, когда будут разработаны «строго научные» методы социологического измерения, удастся избавиться.
В целом можно заключить, что стратегия на обязательность числового представления результата измерительной процедуры оказалась, мягко говоря, мало плодотворной.
В этой связи нельзя не вспомнить и не согласиться с В.П. Визгиным, который пишет: «Представление о качественных определениях предмета познания как о неопределенных, неточных, приблизительных и грубых, то есть представление их как «предколичество», представление, истолковывающее качество как недовыявленное количество, как низшую ступень полноценного, то есть количественного знания, не отвечает науке сегодняшнего дня»