Наиболее конструктивная и близкая позиция в решении рассматриваемой проблемы заложена в концепции гуманитарного измерения, изложенная в трудах С.В. Чеснокова[12]. Основные положения этой теории состоят в следующем.
Необходимо измерять не отношения между элементами структуры исследуемого явления, а отношения между людьми. Любое структурирование проводится на основе каких-либо априорных критериев и поэтому его результат неизбежно в значительной степени «нагружен» исходными теоретическими установками. Измеряя отношения между элементами такой структуры с помощью количественных шкал, разрабатываемых на той же концептуальной базе, исследователь фактически «процеживает» потенциальную эмпирию через двойное теоретическое «сито».
Социальные процессы – это прежде всего отношения между людьми, и речевое взаимодействие (диалог) между ними является важнейшим и, в сущности, единственным источником информации о социальном мире. Поэтому и надо изучать (измерять) семантику возникающих при этом языковых структур. Отсюда и первая фундаментальная идея теории гуманитарного измерения: средством измерения процессов социального мира является естественный язык, а результатом измерения – речевые (знаковые) сообщения, каждое из которых имеет то смысловое значение, которое устанавливается исследователем в момент диалога с респондентом (при устном опросе) и в ходе контроля качества заполнения анкеты (при анкетировании). «Измерить» в гуманитарном смысле – это значит «назвать», «дать имя». Имеется множество зрительных образов, которым в языке соответствуют стандартные имена. Всякий раз, когда кто-либо воспроизводит такие имена, он совершает гуманитарное измерение.
Г. Гессе был весьма проницателен, когда писал: «Слово – это пробный камень, чувствительнейшие весы для духовных величин, которые заурядный ученый спешит окрестить фантазиями. Он прибегает к этому ученому словечку всякий раз, когда надо измерить и описать жизненные явления, для которых наличные материальные приборы слишком грубы, и желание и способности говорящего недостаточны. Естествоиспытатель ведь, как правило, мало что знает, в частности, он не знает, что именно для летучих, подвижных ценностей, которые он именует фантазиями, вне естественных наук существуют старые, очень тонкие методы измерения и выражения, и что Фома Аквинский и Моцарт, каждый на своем языке, ничего другого и не делали, как с величайшей точностью взвешивали эти так называемые фантазии».