— Как ты смеешь так разговаривать с членами Совета? — воскликнул всё тот же мужчина справа.
— Мелкая дрянь! — прилетело следом от кого-то.
— Ты должна быть благодарна нам за то, что мы не убили вас всех на месте! — крикнул ещё кто-то.
Я не обращала внимание на их возгласы, прожигая свирепым взглядом Гливина.
— Сядь на место, — холодно произнёс он, тем самым заглушая остальных. — Сядь. На. Место. Глупая девчонка.
— Я — глупая? — спросила я, сама поражаясь своей смелости. — Больше похоже на вашу характеристику. Вы готовы игнорировать угрозу, чтобы что? Чтобы люди не узнали, что их обманывали столько лет? Так сделайте вид, что сами были не в курсе! Но помогите нам спасти остров! Нам всем необходимо быть за одно!
— За одно с тобой, против Совета, ты имеешь ввиду? — усмехнулся выскочка справа. — Зачем вы отправились искать другую землю? Не для того ли, чтобы найти подмогу и свергнуть существующую власть, чтобы присвоить её себе?
Я во все глаза уставилась на мужчину. Серьёзно? Мне была нужна власть?
Не нужна, но и существующая меня теперь точно не устраивает — их не переубедить и уже ничем не помочь.
Я обессиленно рухнула на стул, но не смогла удержать себя от замечания:
— Вы совершаете ошибку.
— Мы её предотвращаем, Виолетта, — вкрадчиво проговорил Гливин. — Нас не устраивает возможность переворота, но мы готовы простить вам вашу глупость. Молодые, горячие умы, не сдержавшие себя от соблазна. Мы не верим в существование эпидемии, как бы вы не брызгали слюной, доказывая обратное. Так что отбросим притворство и сделаем вид, что вы доверяете текущему правлению. И, если хотите, чтобы ваши друзья жили, то вы будете поддерживать нашу первую версию, соответственно, вести себя тихо какое-то время, чтобы мы убедились в вашей покорности и отпустили их. Решать тебе, Виолетта. Готова ли ты позволить своей совести четыре смерти в угоду завладевшей твоим сознанием жаждой власти?
Уму непостижимо! Они все, все до одного, свихнулись.
Еврития была права — без кардинальных мер нам не спасти остров, не спасти наши семьи, не выжить. Ужас! Что же я натворила?!
— Наконец, задумалась, глупая девчонка? — хохотнул самый говорливый из всех, вызывая грубый смех у большинства остальных. Не смеялись только Гливин и его сын. Последний с какой-то насмешливой обречённостью закатил глаза, пока на него никто не смотрел, но я успела заметить этот жест. А Гливин, не отрываясь, буравил меня холодным и надменным взглядом своих раскосых глаз, ожидая моего решения.