Когда мы, верная троица друзей, упросили в семь лет своих отцов
отдать нас на обучение рукопашному бою, наш инструктор, невзрачный
сорокалетний среднего роста прапорщик Андрей Петрович Головня,
сразу предупредил - Ребятки, я при ваших отцах вас спрашиваю:
готовы вы терпеть боль, причем больно вам будет на каждой
тренировке?
Мы тогда дружно ответили - Да!
- Хорошо! Тогда я вас возьму, но если увижу слезы, я вас
отправлю домой!
Кто же из нас знал, как же нас будет мучить наш "сэнсэй"! Мы
каждый вечер расползались по своим домам, пугая матерей постоянными
синяками на наших телах. Однако мы смогли выдержать жесткую
методику Головни, которого в детстве учил то ли кореец, то ли
китаец, наш инструктор от своего учителя перенял оба языка и в свою
очередь помимо искусства убивать учил нас еще и этим языкам. Так
как потенциальным противником нашего подразделения было НАТО, все
офицеры бригады знали английский и мы помимо азиатских осваивали и
третий иностранный язык.
- Юрка, ты чего молчишь? Опять уснул? - дверь в мою комнату
распахнулась и ворвалась моя любимая живая(!) мама в легком
халатике и с бигуди в волосах.
Я бросился к ней и обнял, невольно застеснявшись проявления
своих чувств - Мамочка, я уже встал, сейчас сделаю разминку, затем
пробежку и потом обязательно поем!
Мама как то странно на меня взглянула, видно моя радость ее
появлению в моем сне ее обескуражила. Затем повернулась и вышла, а
я кинулся к своим гантелям, с которыми всегда разминался и больно
ударился большим пальцем ноги о гирю, которую спросонья не заметил.
Боль пронзила ногу и я впервые заподозрил неладное - больно сон был
реалистичен!
Я посмотрел на отрывной календарь, висевший на стене - на листке
было воскресение одиннадцатого июня шестьдесят шестого года, я
оторвал листок и очумело потер лицо: похоже после смерти я стал
попаданцем, о которых частенько читал в электронных книгах о
альтернативной истории. Размявшись, я поспешил на улицу, где меня
должны были ждать мои друзья, с которыми вместе пробегали утром по
три километра, а вечером перед ежедневной тренировкой по пять
километров. Жили мы все в одном пятиэтажном панельном доме
офицерского состава, во дворе которого были установлены несколько
турников и брусья. Гена отрабатывал подъем-переворот, а мой второй
только какие-то мгновения назад погибший друг с интересом смотрел в
мою сторону, махнув рукой - Утречка доброго! Го сюда, подпол!