Пустила на постой.
Заработала.
Боль кипела в душе, перерождаясь в вину.
- Что говорят? – Демьян поерзал, а Павлуша отошел, чтобы
вернуться с высоким стаканом и склянкой. От склянки пахло мятою и
дегтем, а вкус зелье, как и большинство иных целительских, имело
преотвратительнейший.
- Говорят, что точно вас в отставку отправят, - капли Павлуша
отсчитывал про себя, но при том губами шевелил. – Или в отпуск
сперва, а потом в отставку.
И правильно сделают.
Демьян позволил себе упасть на подушки.
- Петербуржцы всю улицу излазили от и до. Их специалист в морге
ночевал, все пытался понять, что ж они такого придумали, только дом
сгорел почти целиком. Аверсин говорит, имела место энергетическая
аномалия. В телах ни капли силы. Даже Яшка… его ж пулей сбило,
упал, а осколками так вовсе не посекло, вот, на теле должны были
отпечатки сохраниться, а стерло. Младенчики и те чистыми не бывают
такими.
- Аверсин в деле?
- Взяли в помощь, правда, потом клятву сняли, так что теперь
лишь руками разводит.
- Не нарывайтесь, - Демьян принял стакан обеими руками. Заставил
сжать, ощущая, как прогибается свежая, отросшая вместо сожженной,
кожа. И повязки наливаются сукровицей.
- Так мы…
- Они не враги.
Павлуша дернул шеей и отвернулся. Понятно. Столичные, как
всегда, сумели поставить себя над всеми, чем и заработали, если не
ненависть, то всяко непонимание.
- Вы, Демьян Еремеевич, не думайте… наши все за вас. И никто не
винит… ну… из наших, - уточнил Павлуша и помог попридержать стакан,
потому как мышцы все еще были деревянными. – Понимают, что, если б
эта погань где-то в городе рванула… из столичных один обмолвился,
что на адмирала покушаться собирались, он же в ресторациях любит
сиживать и не один… так что…
Вечер.
Лето.
Набережная и огни. Люди. Ресторации, которых с каждым годом
становится все больше. Музыка. Смех. Взрыв…
- Жертв было бы в разы больше. Эта штука… наши говорили, что на
двадцать шагов все выжжено, и отметка имеется аккурат там, где
Игорек щит свой поставил. Мы… того… скинулись… у него ж жена…
недавно… полгода не прошло.
Горечь лекарства склеила зубы. И заставила проглотить, что ком в
горле, что чувство вины.
- Возьмешь… чек выпишу…
Сколько отдать?
Сотню?
Две?
Да если Демьян все свои нехитрые накопления отдаст, все равно не
вернет паренька. И той, незнакомой ему женщине, легче от денег не
станет.