- Это как? – удивился я.
- На колени кладут или на стул рядом, а во-вторых, у них струны
не прижимают к рифу, как на стандартной шестиструнке, а
ограничивают сверху цилиндриком таким, металлическим. Аккордов
поэтому тут много меньше… ну и звучание такое… необычное – один раз
услышишь, не забудешь.
Но тут мы оба разом замолчали, потому что собачий лай
переместился ближе к нам и затихать не собирался.
- По-моему они на наш след напали, - выразил я общее мнение, -
надо ноги делать отсюда.
- Стой, - притормозил меня он, - у тебя перец остался? Рассыпь
его побольше поперек нашей дорожки следов.
И я вытащил из кармана разноцветный пакет со жгущим перцем
(пеппер, а не паприка он называется) вытряхнул остатки на
красноватую землю, вот хорошо, и незаметно будет, красное на
красном, и мы с напарником опять взяли руки в ноги и очень быстрым
шагом начали удаляться в чащу, состоящую из пальм, лиан и
аспарагусов…
Нинка как картинка, 82 год,
Нижнереченск
А не позвонила мне Нина ни вечером, ни утром, так что я
остался в полном неведении относительно ее намерений и поступков. А
на следующий день настала пора забирать маму из санатория – я, дабы
не ударить в грязь лицом, нанял такси на полдня. Просто места знал,
где это можно было сделать за недорого, вот и арендовал Волгу
ГАЗ-24 вместе с водилой, шустрым заводским пареньком по имени
Антоша. Выехали мы пораньше, чтобы успеть все дела
сделать.
- Как машина-то? – завел я диалог на интересную мне тему,
- часто ломается?
- Постоянно, - буркнул он, не желая, видимо, молоть языком
зря.
Так что никакого диалога у нас не вышло, но я не
расстроился, а вместо этого начал изучать проносящиеся за окном
виды среднерусской природы. Из нашего Заводского района в сторону,
где раскинулся мамин санаторий, была, собственно, одна дорога,
через Петряевку и Доскино, ударение на первом слоге (было и второе
Доскино, но оно совсем в другой стороне лежало). Нет, можно было
вырулить и на столбовой Московский тракт, но это лишний крюк в
добрый десяток километров. Так что лежала наша дальняя дорога в
казенный дом через Доскино.
Это была узловая железнодорожная станция с кучей путей и
тупиков, где сортировались грузы, следующие из столицы на восток и
юго-восток. Она мне с детских лет знакома была, эта станция, у нас
тут родственники по матери жили, так что меня периодически к ним
сплавляли на выходные и праздники. Особенно врезались в душу
кривые, как разбойники из Али-Бабы, сосны, росшие вдоль путей…
так-то они обычно вымахивают на сотню метров вверх абсолютно в
прямом виде, если в густом лесу. А на открытой местности вот так
изгибаются во все тяжкие… и возле этих сосен, я, значит, и играл с
друзьями в прятки, лапту, двенадцать палочек и калим-бамбу. По
вагонам, которые в отстойниках отстаивались, мы тоже лазили, но уж
замки не вскрывали и пломбы не трогали, тут с этим строго
было.