— Ты сказал, что он работал. И почему же он от Андреевой
ушел?
Тут к Мудрицкому подошла официантка. Она поставила на стол
блюдце с чашечкой кофе и еще одно – с сахаром в синих фирменных
квадратных пакетиках, с долькой шоколада и маленькой,
отполированной до блеска, чайной ложечкой.
— Спасибо, — сказал Феликс и на этот раз поверх своей черной
элегантной оправы поднял глаза на официантку.
Невысокая, в белом кокошнике и в таком же белоснежном фартучке,
юбочка короткая, глазки в меру накрашены, голос мягкий и
прозрачный, словно ручеек в лесу.
— Что-нибудь еще желаете?
— Нет, спасибо.
Девушка сделала микро-книксен, вполне дежурно, однако мило
улыбнулась, обошла куст, и оттуда послышался ее мелодичный
голосок.
— Николай Дмитриевич, вам что-нибудь еще?
Ответа не последовало, и это могло означать, что собеседник
Подскребаева отрицательно качнул головой.
Значит, зовут его – Николай Дмитриевич, это Мудрицкий не просто
запомнил, а… хорошо запомнил.
Феликс пользовался специальным приемом, который позволял
запоминать имя человека с первого раза. Нужно не просто отчетливо
«проартикулировать», проговорить это имя про себя, а мнемонически к
чему-то отчетливому привязать.
В данном случае за кустом сидел не какой-нибудь там
Колёк-Колька-Николашка, а весьма такой себе солидный, хоть и
молодой, — именно Николай. А отцом у него был не какой-то там Димон
или Димчик, а именно Дмитрий, поэтому собеседником Подскребаева был
именно Николай Дмитриевич.
И никак не иначе.
А когда ты имя своего собеседника произносишь отчетливо и
правильно, не ошибившись (именно так – не ошибившись), тогда и
собеседник к тебе становится значительно более внимательным, чем ты
даже мог бы рассчитывать. Это Феликс когда-то вывел для себя как
аксиому, возвел в разряд непререкаемых правил и следовал этим своим
незыблемым и нерушимым правилам всегда и везде.
— А вам, Федор Васильевич? — это официантка обратилась к
Подскребаеву.
— Еще кофе, — ответил Подскребаев. — Только принеси мне
нормальную чашку, а не этот ваш… наперсток.
— То есть вам американу? Может, с молоком?
— Да, давай эту самую американу, но только молока побольше, и
сахару побольше.
Из всего услышанного Феликс понял, что собеседник Подскребаева,
этот самый Николай Дмитриевич, Мудрицкому – не конкурент, а даже
похоже – шеф, начальник Федора Подскребаева.