Породистый старикан был, по глупости, сторонником лженаук. И говорят, даже не вступал, из принципа, в нашу партию. Ассистентик и настучал куда следует.
По прежним временам загремел бы породистый профессор на Колыму. Но на дворе у нас оттепель. Дорогой Никита Сергеевич барабанит туфлёй по трибуне в Объединённых Нациях. В Москве прогремела уже американская выставка, с хромированными кадиллаками и воздушными небоскрёбами из алюминия и стекла. И начальство просто сделало рокировку. Ассистентик нынче профессор, а профессора скинули в доценты.
Чтоб не выёбывался.
Вот такая у нас теперь добродушная, мягкосердечная власть…
Профессор Петруччи, между тем, продолжает свои выкладки, тыча указкой в один из развешанных на грифельной доске плакатов. Алкаш в сером халате только и успевает их менять.
И тут наступает заминка.
После особо сложной и длинной тирады Марина Николаевна растерянно хмурит лоб. Потом переспрашивает итальянского гостя. Тот кивает утвердительно: да, мол, не ослышалась, всё правильно…
Бедная Марина Николаевна разводит руками…
Я не понимаю… говорит она растерянно залу, обращаясь в основном к первому ряду, где ворочает нетерпеливо кубышкой наш генерал в штатском…
Он тут какие-то «джинс» всё время упоминает… Это что же за джинсы такие?.. Не может же быть чтоб штаны…
Над залом повисает зловещая, беременная тишина.
Да гены это! Понимаете, ГЕ-НЫ!..
Где-то в пятом-шестом ряду встаёт наш породистый бывший профессор, а ныне скромный доцент. На лице его ярость и презрение.
Я вижу, как вжимают головы в плечи и стараются стать незаметными-серенькими все сидящие вокруг него люди.
На сцене Марина Николаевна пожимает потерянно плечами и, тяжело опираясь на палку, отходит куда-то к стене.
Одному итальянцу, чужому на этом пиру советской науки, всё как гусю вода.
Синьор!.. восклицает радостно профессор Петруччи, протягивая в зал обе руки навстречу доценту… Прего!.. Плииз!.. Be so kind!..
Доцент неуклюже выходит из своего ряда, грузно шагает вниз по проходу и поднимается по боковым ступеням на сцену.
В первом ряду растерянное молчание. Одним словом, картина художника Саврасова «Не ждали».
А может, не Саврасова, но вы понимаете, что я имею ввиду.
Я вижу, как съёживается в своём кресле яйцеголовый гномик, завкафедрой нормальной физиологии.
А на сцене заезжий профессор из Италии продолжает свою крамольную лекцию. Породистый доцент легко, с полным знанием дела, переводит.