Никогда ещё мне не было так хорошо от поцелуя. В мои вены будто
запустили лаву, которая яростным потоком распаляет огонь по всему
телу. Внизу живота стягивается уже знакомый узел. Между бёдрами
становится горячо и влажно, когда его пальцы лёгкими движениями
начинают гладить спину, слегка касаясь. Одна рука проходится по
шее, разгоняя электрические разряды по всем нервным окончаниям и
ложится на затылок. Он снова пробегает языком по стиснутым
зубам.
- Впусти меня, - выдыхает мне в рот, - маленькая. Моя маленькая,
девочка...
И я впускаю. Со стоном разжимаю зубы, впуская его язык. Он не
спешит. Исследует. Проходится по дёснам, нёбу, царапается об острые
зубы. Наши дыхания смешиваются, становясь одним целым. Колени
подгибаются, когда он, наконец, касается моего языка. Я бы
наверняка упала, если бы Север не прижимал меня так крепко. Я
забываю всё что раньше знала о поцелуях.
Мы сплетаемся, танцуем, гладим, изучаем. То слегка соприкасаясь,
то взрываясь в яростном сражении. Ладонь сильнее давит на шею,
вынуждая выше поднять голову и принять его глубже. Вторая рука
сползает по спине, сжимает ягодицы, прожигая кожу и возвращается
обратно. Прикасается к обнажённым лопаткам, по которым тут же
расползаются мурашки.
- Моя девочка... Моя... Моя... - то ли рычит, то ли шепчет
Северов, двигаясь губами по моей шее.
Клеймя. Оставляя ожоги. Слегка прикусывает горло и тут же
проходится влажным языком. Его лёгкие работают на износ: так тяжело
он дышит. Мои вообще забыли о своём назначении, качая только его
запах.
- Артём! - вкладываю в его имя все свои чувства, эмоции и
желания.
- Какая же ты сладкая. Хочу тебя. Блядь. Всю хочу. Прямо сейчас.
Пиздец, как хочу. - хрипит, снова забирая в плен мои губы.
Сжимает в руках шнуровку корсета, сильнее стягивая и без того
стиснутые рёбра, лишая слабого дыхания. Перед глазами расползается
темнота. Окутывает сознание.
- Пожалуйста, Артём... - отпускаю с этими словами последний
выдох и проваливаюсь во тьму.
Если у нас всего одна ночь, то пусть она не
заканчивается
Едва Миронова сваливает со своей подружайкой наверх, как я
опрокидываю в себя шестую, за последние минут двадцать, рюмку
водки. Наверное, стоит сказать Тохе спасибо, что тормознул, когда я
уже поднимался за ними по лестнице. Иначе не избежать беды.