Первое, что она выдаёт:
- За Кирилла?
- А за кого же ещё? - развожу руками, мол у меня за спиной толпы
женихов не стоят.
Не то чтобы я некрасивая.
Зачем-то бросаю взгляд в висящее на стене зеркало. Чёрные туфли
лодочки на высоком, но аккуратном каблуке. Длинные стройные ноги и
подтянутые ягодицы, обёрнутые классической чёрной юбкой до колена.
Бежевая блузка. Небольшая, но высокая и полная грудь. Длинные
золотистые волосы, затянутые в высокий хвост. Пухлые губы, большие
зелёные глаза, пушистые чёрные ресницы. Очень даже ничего.
Вот только жениха не сама я себе выбрала. Родители. Тут я не
смогла выторговать и грамма свободы.
Любовь? Не в моей семье. Трезвый разум и холодный расчёт.
К тому же жених у меня ничего. За такими девушки в очередь
становятся. Красавец, нежный, внимательный. Никогда не давит и ни к
чему не принуждает.
- Да что с тобой не так? Тебе же двадцать всего. Какая нафиг
свадьба? Не с ним же. Ты же не любишь его!
- Люблю! - выдаю громче, чем надо, чтобы хоть как-то защитить
себя, оправдать.
- Ты реально этого хочешь? На всю жизнь? - слова вбиваются в
мозг, вызывая дико болезненную пульсацию. - Ты же ни фига, кроме
привязанности и родительских наказок к нему не чувствуешь! -
практически визжит Вика, приковывая к нам всё внимание.
Теперь и мне уже плевать.
- И что ты от меня хочешь? Я с Кириллом. На этом всё. Точка.
Финито. Я выхожу за него замуж. - не замечаю, как и сама срываюсь
на повышенные.
- Телом с ним. Только так. А сердце твоё где? С кем?
Бросаю беглый взгляд туда, где только что стоял Северов. Делаю
это неосознанно.
- То-то же, Настя, - шипит Заболоцкая, - когда любят, не прячут
руку с кольцом за спиной. Не молчат как партизаны. Об этом кричат.
От ЭТОГО летают! - опять переходит на пару тонов выше.
Не понимаю, почему она так бесится. Это же моё дело. Мой жених.
Моё решение.
Моё ли?
Делаю глубокий вдох и медленно, через нос, выдыхаю. Это моя
высшая степень ярости. Злюсь на подругу. Но на себя я злюсь больше.
За свою слабость и бесхарактерность. Хочу быть как она. С разбегу и
в пропасть. Не могу.
Ещё один вдох-выдох, улавливаю дзен, цепляю и уже спокойно
выталкиваю:
- Знаешь, Вик, счастье тишину любит.
Она замолкает, опускает голову и трясёт ей так, будто услышала
самую нелепую хренотень на свете. А потом поднимает и шипит так
тихо, что я едва разбираю слова.