– Похожий на меня?! – Крикнул Гарет. Сторож побледнел, начиная оправдываться:
– Я ничего такого не хотел сказать… вроде и похожий, а вроде и нет… И даже, наверное, нет… И одёжа другая, и волосы по-другому лежат, и глаза, вроде, другие… И шрамик на губе такой был, знаете, вот тут…
– Шрамик… – Гарет забыл про тела, про нападение, про всё на свете. Шагнул прочь, опершись о стену.
– Куда поехали эти руссы?!
– Ну, известно, куда. К себе, на Русский Север. В Валену, кажись.
– Давно?..
– Ну… Вчера.
– Мне нужен свежий конь. – Обернулся к управляющему Гарет. – Сейчас же!!! – Он был так бледен, что даже Марчелло встревожился. – И покрепче, чтобы выдержал хорошую скачку. – Он стремительно пошёл к выходу. Да, конечно же! На руссов напали, потому, что с ними был его брат. Чёрт!!! Гарет обернулся к сторожу, который переглядывался с управляющим, всячески выражая свое недоумение.
– Этот полукровка, он не пострадал? – Спросил он с замиранием сердца. Сторож поспешно помотал головой:
– Не-не-не, ваша светлость! Совсем не пострадал! Так один из руссов, раненый, сейчас в гостинице, шибко его ранили, ехать дальше не мог, остался здесь, пока не поправится… – Последние слова он говорил уже в спину герцогу.
В гостинице Гарет бесцеремонно ворвался в комнату к раненому наёмнику, которого звали Жидятой. Тот так уставился на Гарета, что у герцога не осталось сомнений: тот тоже знаком уже с его лицом. А услышав голос нежданного посетителя, Жидята просто-напросто перекрестился, решив, что бредит:
– Чур меня… уйди, лихорадка!
– Полукровка, похожий на меня, он был с вами? – Нетерпеливо спросил Гарет.
– Чего?.. Да… Гаврила, что ли?.. Ну, был… Он и сейчас с князем…
– Какой Гаврила… А, да! – Гарет всё-таки сообразил, что так руссы на свой манер могли переиначить имя Гэбриэл. – Где он с вами встретился?
– В Элиоте. Его еврей привёл.
– Какой еврей?
– Из банка. Ну, где князь золото на хранение сдал. Еврей деньги за него заплатил, и спросил довести его до Блумсберри, живого и здорового, князь взял, а что? По пути же. Хороший парень этот Гаврила, князь ему даже предложил к нам присоединиться. Он под Элиотом впервые меч в руки взял, а в давешнем бою уже двух положил, а у самого – ни царапины! И веры он правильной, нашей, православной. Отец Михаил с ним часто беседовал.