Сколько ему здесь? Тридцать? Тридцать пять? Скорее всего, примерно столько, сколько мне сейчас. Фотопортрет сделан, вероятно, лет сорок – пятьдесят назад. Значит, пройдет несколько десятилетий, а может быть, и меньше… а может быть, меня не станет еще раньше, я исчезну, не оставив следа… Золотой песок в часах времени падает только вниз. Но об этом лучше не думать. Это значит только одно – и успех, и слава нужны сейчас, любой ценой, и ничего нельзя откладывать на потом, потому что этого «потом» может не быть.
Мои мысли прервал звук открываемой двери. Я вздрогнул и обернулся. На пороге кто-то стоял. Лампа, включенная над гримерным столом освещала ограниченное пространство, и в дверном проеме угадывалась лишь высокая, темная, неподвижная фигуру. На меня свет падал со спины, и пришелец тоже не мог видеть моего лица. Несколько минут мы молча пытались разглядеть друг друга, пока пришедший не сообразил включить верхний свет. Я с облегчением вздохнул.
– Господи, напугали! – Замыслов смотрел на меня удивленно, как будто даже с упреком. Но через несколько секунд взгляд его смягчился, и он, тяжело вздохнув, прошел широким шагом в угол комнаты, бормоча: «На свете много есть, мой друг Горацио…» и опустился на прогнувшийся под ним старый диван.
– Как Вас сюда занесло?
Я ничего не ответил. Я сам не понимал, как меня сюда занесло.
– Вот так-то, – сказал он, помолчав, и снова тяжело вздохнул. – Да… «Дар напрасный, дар случайный…» – Он посмотрел на портрет. – Вся жизнь прошла в театре. А сегодняшние молодые, даже актеры, ничего о нем не знают, не хотят знать. Для них он просто забавный старик. Насмешничают. Да и за гробом только из приличия пойдут. – Он снова помолчал. – А ведь какой актер был, какой актер! Не было случая, чтобы спектакли с его участием не собирали аншлага. Он немногий из тех, великих, кто еще остался. Сейчас таких уже не делают. Каждый – легенда…
Замыслов и сам как будто постарел лет на десять. Сгорбленные плечи, опущенная голова. А слова, как из старой мелодрамы. Играет? Да нет, пожалуй, искренен. Да и чего ему играть передо мной! Я подумал, что ему осталось намного меньше, чем мне, но и успел он несравненно больше, хотя самому, небось, все равно мало. Наверное, мечтал о столицах, но не сложилось. Мечтал о всемирной славе… А все-таки он несколько банален, но это его суть, а, может, и залог успеха. «Чтобы от истины ходячей всем стало больно и светло»…