Она вообще-то намного старше меня и мне не следовало так сразу переходить на панибратский тон с ней. Так она мне ничего больше не расскажет.
– В том то и дело, что мне мою работу выполнять толком не дают! – Надежда, выплеснув на меня раздражение, потерла виски длинными красивыми пальцами, и продолжила. – Прости. Я не должна была на тебя срываться. Я исправлюсь. Просто я себя чувствую совсем беспомощной. Ничего не получается. Одна надежда на Антона.
– А когда он прилетит? – поинтересовалась я, чувствуя себя виноватой за этот всплеск эмоций. – Здесь так мало людей по списку. Станция выходит совсем не жилая. И трети положенного состава нет.
– Как только найдёт замену в команду. Мы только начали работать, как у него в группе один ногу подвернул в спортзале, а второй… вторая забеременела, – вздохнула она. – Надёюсь, что скоро. Без него …
Я аж подпрыгнула от неожиданности, когда из моего браслета вдруг раздался чуть надтреснутый голос.
– Дарирадость, найдите время зайти ко мне, пожалуйста. Ах, простите. Я не представился. Доктор Пабло Бенцони.
– Очень приятно, доктор, – отозвалась я, и увидела, как Надежда демонстративно отвернулась от меня к своим записям. – Я сейчас подойду, если вы не заняты.
– Да, будьте так добры, – проскрипел голос доктора в ответ. – Я жду вас.
– Извини, – я виновато улыбнулась Надежде.
Она нервно кивнула и жестом руки отпустила меня, словно царствующая особа.
За дверью меня ожидал мой железный надзиратель.
– У вас нет допуска в эту лабораторию, – запоздало предупредил он.
– Да, я догадалась. Пошли к доктору. И не говори, что у меня к нему нет допуска, он меня сам вызвал.
– Не понял просьбы, – вежливо признался ЛИ 7, догоняя меня.
– Отмена последней команды, – облегчила я его страдания.
Так, о спуске на планету с Надеждой лучше не говорить. Это у неё пунктик. О чём тогда? Мне необходимо подружиться с ней. Люди не рассказывают о глубинных мотивах поворотных моментов своей жизни тем, кому не доверяют. А Надежда оказалась такой нервной. Хотя, по сравнению с большинством моих подруг, она само терпение во плоти. Журналистов никто не любит. Ну что же, значит, мне придётся быть с ней более внимательной.