Панацея – в любви. Но у землян нет благословения на любовь – только на обряды.
Обряды – для безлюбых…
Представьте, что бы случилось, если бы мы все полюбили великое Непостижимое, а вслед за Ним – друг друга, растения, животных, птиц, рыб, насекомых и, наконец, самоё Землю? – Сколько фармацевтических компаний разорилось бы, сколько закрылось бы заводов, сотни миллионов людей по всей планете потеряли бы работу и начали умирать с голоду оттого, что мы бы начали лечиться и выздоравливать от любви, а не от лекарств?.. Может быть, поэтому у нас и нет благословения любить?..
Мы настроены свыше на нелюбовное бытие. Мы не можем иначе. Истончение любви – как будто естественный путь нашей цивилизации. Если бы мы начали возвращаться в любовь, наша цивилизация развалилась бы. Ибо из-под неё был бы вытащен краеугольный камень. Пришлось бы строить новую цивилизацию. Оно долго и трудно. Поэтому встаёт вопрос о том, насколько такое разумно… Думаю, что нет, и благо идти к своей пропасти, как идём, и поносить друг друга, вождей и угрожать смертельной расправой странам и народам мыслящим иначе…
Вожди – не при чём. Они стрелочники или, как говорили древние евреи, козлы отпущения… Не надо обвинять: мы – невиновны, и вожди – тоже… Вожди появляются не просто так, а потому что в глубине своей души общество ждало именно такого вождя, какого получило… Общество слепнет и говорит в душе своей: «Если не он, так кто?» – А вокруг полно народу, и во всяком случае, не хуже…
Импульсивное дыхание Земли, её родники, приводят меня в священный трепет. И не только меня. Многие родники люди облагораживают, и объявляют, что там святая вода. Святая – в смысле не превращённая в яд человеком…
Я думаю, что и всю жизнь на Земле можно было бы превратить в святую, если бы устранить вредоносные действия человека, оскверняющего всё, к чему он прикасается…
«Святых» родников становится всё меньше и меньше. И наивных верующих об этом предупреждают заботливые власти: из такого-то родника больше не пейте, ибо там отрава. И мне тоже бы хотелось пожелать вам пить только из родников, не осквернённых лукавством. Эти родники, как мне представляется – сердечная любовь к непостижимому Небу и трепетное благоговение перед ним; – и вытекающие из этих любви и благоговения любовь к каждой мельчайшей частичке сущего. И не обвинение кого-то, а напротив благословение и обожествление в собственном сознании всего и вся. Эти родники – радость размером со Вселенную и сопутствующее ей неизъяснимое счастье.