В строжайшей секретности, под пристальным наблюдением самого фюрера, в Германии, в кратчайшие сроки сумели создать атомное оружие. В феврале 1944-ого года атомные бомбы были сброшены на войска и крупные города, в первую очередь, Советского Союза, но также Соединённых Штатов и Великобритании, – Рогволд говорил ровно, а его лицо не отражало никаких эмоций, и лишь по мучительному отчаянию, мелькавшему в его глазах, я понимал, с какими неимоверными усилиями ему это удается. – После этого, нацистские государства, отныне объявившие себя империями, разделили все захваченные земли между собой: Германия завладела всей Европой, Южной и Северной Америками и большей частью территории Советского Союза. Её союзница, Япония – всю Азию, часть РСФСР – главным образом, Восточную Сибирь и Дальний Восток, и бассейн Тихого океана, включая все архипелаги и острова, кроме, непосредственно, побережья Америки.
– Что дальше?
– Ничего. Конец света. Сотни миллионов погибли, сотни миллионов гниют заживо в рабстве, томятся в тюрьмах и концлагерях. Людей истребляют из-за языка и фамилии, цвета кожи и глаз, формы носа и черепа, за убеждения или их отсутствие, за действия или бездействие, из-за страха, или чтобы удерживать в нём других… Человеческие жизнь и смерть, мера страданий и боли больше ничего не значат. Чёрная империя, воздвигнутая на стали и крови простирает свою власть над землёй и океаном. Любые попытки восстать оканчивались неудачами и новой кровью. Потоки крови заливают Землю.
Я горестно молчал, опустив голову.
– Выжившие коммунисты, солдаты и командиры Красной Армии в России массово уходили в подполье, бежали, надеясь укрыться и переждать, создавали партизанские отряды или пытались поднять восстания. Но и им пока не удаётся ничего сделать. Подполье живо, но его сил сейчас хватает лишь на то, чтобы продлевать собственное существование. Одиночные уколы безопасны для имперской военной машины.
– И что делать? – требовательно спросил я.
– Мы обдумывали сложившееся положение, и приняли решение, что единственным выходом будет начать всеобщее восстание, которое может дать хоть какую-то надежду на успех, – заговорил Громобой
– Но получается, фашисты победили везде? А если и это восстание окажется неудачным – погибнет последняя надежда? Что тогда делать?