Первого круга я почти и не заметил. На втором я ощущал лишь прилив сил и энергии – казалось, что так можно тренироваться хоть вечность. На третьем, подходя к турнику, я внутренне порадовался, что хоть немного, но занимался спортом раньше, ещё дома. На четвёртом я уже порядочно устал, а на пятом уже не мог думать ни о чём, кроме отдыха. Дыхание сбивалось постоянно, и я еле двигался из-за всё усиливающегося жжения в мышцах. Сам не знаю как, я доделал всё до конца. Мне было разрешено приступить к отдыху. Правда, выбор здесь был невелик – я и сам не мог продолжать дальше. Но стоило мне плюхнуться в горизонтальное положение, как Громобой предусмотрительно заметил:
– Сразу после интенсивных физических нагрузок лежать или сидеть – вредно.
– Спасибо, – пролепетал я, задыхаясь. И перевернулся на бок.
В другие дни Громобой обучал меня рукопашному бою и стрельбе. Основными чертами стиля, разработанного «разведчиками» было невероятное разнообразие приёмов и склонность к более «мягкому» бою, с обилием разнообразных уклонов, уходов в сторону, «мягкой» блокировки. Тактически вновь отдавалось предпочтение защите, но с последующей контратакой. Это не требовало большой физической силы, но определённой ловкости и, конечно, многократной отработки всех технических элементов, преимущественно в свободном и полусвободном спарринге. Громобой был примерно одного со мной роста, но при этом чудовищно силён и проворен. Он сам показывал мне, как одним ударом мог прошибить толстую дубовую доску или разбивал одним ударом несколько поставленных друг на друга кирпичей. Но он всегда был очень аккуратен, и умудрился ни разу не травмировать меня за всё время тренировок. Каждый учебный поединок превращался в причудливое хитросплетение из атак, защит и контратак, в неспешном ритме шахматной партии перетекавших из одной в другую.
Громобой обучал меня и бою против и в составе группы, хотя, в основном теоретически, бою против и с использованием различного (неогнестрельного) оружия, и бою в особо тяжёлых ситуациях – в темноте, в замкнутом пространстве и т. п. В общем, готовили меня основательно.
Ещё больше внимания уделялось стрельбе.
Классификацию огнестрельного оружия, как и систему географических координат в СМБР для удобства, и из соображений секретности, разработали свою: каждой из используемых «разведчиками» моделей оружия, многие из которых они создавали сами, из своих нужд, присваивались трёхзначные порядковые номера, начиная с 000. В основном, я стрелял из пистолета-пулемёта ПП-178. Он был создан в середине прошлого века, и объединил в себе возможности практически любого из видов огнестрельного оружия: при необходимости, он превращался и в ручной пулемёт, автомат или в снайперскую винтовку. Несмотря на это, конструкторы умудрились обеспечить и относительно малые размеры, и массу оружия. Тактика «разведчиков» как раз и предполагала действия небольших маневренных групп, участники которых могли выполнять самые разные функции, в зависимости от меняющейся обстановки, а сама группа – осуществлять задачи разведки, прорыва, прикрытия, обороны, или чего-то ещё, не теряя ни мобильности, ни огневой мощи. И хотя оружие как раз и уступало большинству моделей по их главным характеристикам: пулемёту – по скорострельности, снайперской винтовке – по дальности, но полностью обеспечивало требование универсальности. Кстати, подобное вооружение было создано, позже, и в других армиях, в том числе и германской, а также пользовалось популярностью во многих повстанческих и партизанских отрядах.