Весть об этой борьбе всколыхнула всю Африку. Лидеры Сопротивления призывали свои правительства к солидарности с повстанцами, во многих республиках формировались бригады волонтёров. Я знал, что «разведчики» обсуждают вопрос о помощи народу Алжира, но как обычно, к окончательному решению так и не пришли.
Я резко спросил Громобоя, почему так происходит, и он неожиданно разоткровенничался: они намереваются повернуть все силы для того, чтобы избавиться от захватчиков на африканской земле, а потом и превратить её саму в плацдарм для дальнейшей борьбы.
– Мне предлагают отправиться туда, – бодро добавил он.
– А я?!
Гром усмехнулся.
– На твоё усмотрение, – ответил он лукаво.
– Не может быть! – воскликнул я. Но могло.
Через пару дней мы уже двинулись в путь. Когда мы выбрались из убежища, я не мог поверить, что всё это действительно происходит – и также не мог поверить, когда мы стояли уже на пыльной независимой земле Независимой Демократической Республики Нигерия.
Мы добирались до Африки почти пять недель, но без особых происшествий – повсюду нам помогали «разведчики», которые за долгие тысячи лет, по вынужденной необходимости стали первокласснейшими контрабандистами, и могли перевезти на Луну Берлин, и остаться незамеченными. Так что скрытно доставить двух смирных коллег из пункта А в Б – это было парой пустяков. Нас абсолютно спокойно погрузили в кузов немецкого грузовика, среди свёртков и мешков с непонятным содержимым, но со «своим» человеком за рулём, и мы спокойно проехали большую часть пути, безбожно растряся на ней все кости. Потом нас ожидали какие-то тёмные бараки, не менее тёмные личности, ночные переходы по двадцать-тридцать километров, и вот – задний отсек грузового самолёта – за пару часов мы на восточном побережье Красного моря.
Несколько часов, до темноты, мы осторожно слонялись по окрестностям, стараясь не столкнуться со случайным патрулем. На землю мягко ложились густые синие сумерки; небо, затянутое сиреневыми облаками, подсвечивалось розоватым румянцем заката. Нестройные шеренги волн плавно набегали на пологий берег, и так же плавно скатывались обратно. Вечерний ветер тянул прохладой, но в целом погода выдалась тихой, и это было очень удачно.
В загустевших сумерках к берегу подобралась небольшая лодчонка, которой уверенно и почти бесшумно правили двое, от ушей до пяток закутанные в толстую материю. Один из них приглашающе повёл рукой, и едва мы забрались на борт, как лодка резко сорвалась с места, стремительно удаляясь от берега, который растворился за стеной невесть откуда взявшегося тумана, словно скрывавшего нас от всех ненужных глаз.