– Он справится, – кивнул Громобой. – Я, признаться, очень рад твоему решению.
– А ты сам… как? Как здесь оказался? Надолго ли?
– К сожалению, – у меня срочные дела – я должен, немедленно, вас покинуть! – ответил он. – Но надеюсь, что в ближайшее время смогу снова… заглянуть к вам, – ответил Громобой, сразу помрачнев.
Командир тоже заметно приуныл:
– Всё дела, дела…
– Да, всё так, – кивнул Громобой. – Ну, я пойду, наверное, – после неловкого молчания добавил он.
– Давай! – кивнул Унданга, легко поморщившись.
Он крепко потряс Громобою руку, и тот, наскоро попрощавшись со мной, стремительно развернулся, и двинулся обратно, продираясь сквозь густую гудящую толпу.
Унданга подошёл ко мне, и улыбнувшись, тоже протянул руку.
Я, замешкавшись, протянул свою в ответ, и почувствовал энергичное пожатие мясистой, шершавой ладони.
– Идём со мной, товарищ, – мягко приказал он.
Я невольно улыбнулся про себя такому обращению. Но никакой неприязни оно не вызывало – прекрасное ведь слово, если разобраться!
– А вы что, товарищ командир, коммунист?! – подражая ему, переспросил я.
– Да у нас все… немного того… для нас всегда… наша Советская Родина… помним её! – просто и в то же время торжественно, с некоторой степенностью отвечал Унданга. – Есть и коммунисты. Но я – нет. Любой может воевать с фашистами.
Я согласно кивнул.
– А вы правда собираетесь сделать меня заместителем? – невзначай уточнил я.
– Я редко говорю что-то просто так, – просто объяснил Унданга, заводя меня в здание через железную дверь, покрытую охряно-рыжей каймой ржавчины, и низко вырубленной в стене, на уровне самой земли.
– Ты думаешь… вы думаете, – поправился я, – что я справлюсь?
– Я доверяю Громобою – он мой надёжный друг.
Он провёл меня по длинному, слабо освещённому коридору, с низко надвинутым потолком и глухими шершавыми бетонными стенами, неровными, словно покрытыми десятками крупных оспин.
Он втиснулся боком в низкую, полураспахнутую дверь, я прошёл за ним, и мы оказались в просторной комнате, где на гладком, зеркально выметенном полу, в два ряда вдоль стен выстроились металлические койки, покрытые ровно застеленными белоснежными простынями, под которыми горбились прямоугольники подушек. Между ними пропихнули кургузые тумбочки, для хранения личных вещей.
– Тута нас и разместили! – широко махнул рукой командир. – Почти что в подвале, но так ничего – чисто, тихо.