– Тише, – остановил меня Рогволд. – Я понимаю, тебе трудно в это поверить.
– Конечно! Потому – что это всё полная… полная чушь, что вы здесь сказали! Вы сами – фашисты поганые, раз такое говорите! Я не вам не сдамся, сволочи! Выпустите меня отсюда! Немедленно! Я не собираюсь вас здесь выслушивать! – кричал я с неподдельной злостью, не испытывая в этот момент никакого страха, а лишь убеждённость в своей правоте. – Что вы сделали? Как я здесь? Что… что с моими родителями? Выпустите меня!!!
Неожиданно, Рогволд кивнул:
– Громобой, принеси ему тёплую одежду!
– Чего ты добиваешься? – мрачно спросил у него Мирослав.
– Не стоит это делать, Рогволд, – поддержал его Громобой.– Для мальчика будет слишком тяжело увидеть всё это, особенно если он действительно думает, что город уцелел.
– Нам не предоставили выбора, – печально, но твёрдо возразил Рогволд. – Если мальчик действительно… действительно так считает, нам придётся показать ему правду, и как можно скорее.
«Только-бы отпустили меня отсюда!» – думал я. – «Дальше уж как-нибудь разберусь. Господи, вот психи! Ну, ничего, всё будет нормально – сразу позвоню в полицию, телефон у кого-нибудь попрошу… Стоп, а если мы вообще где-нибудь в лесу? Ну, ничего, главное – от них сбежать, а там, как говорится, будь что будет!» И в то же время, у меня мелькнуло какое-то, ещё не до конца осознаваемое сомнение.
Громобой ненадолго вышел, и вернулся, неся синюю зимнюю куртку и высокие ботинки. Ах, да, на мне ведь только домашняя одежда, а на улице холодно. Я поспешно оделся, накинул на голову капюшон, и Рогволд сказал:
– Идём!
Он распахнул металлическую дверь, ведущую из помещения, и мы вышли в длинный, полутёмный коридор с каменными стенами. В дальнем его конце находилась невысокая лестница. Мы поднялись, и Рогволд стал отпирать сначала первую, а затем вторую дверь – обе были толстые, похоже, бронированные, и со сложными замками (интересно, зачем им, «нормальным» людям скрываться в таком сейфе?!). Наконец, мы оказались в каком-то грязном, темном подвале – лишь сквозь широкие щели в потолке сюда пробивался тусклый солнечный свет, да ещё и заваленном грудами мусора. Рогволд, идя впереди, терпеливо расчищал дорогу, каждое мгновение, спотыкаясь, и с трудом балансируя на вершинах этой грандиозной свалки. Наконец, мы таким чудесным образом добрались и до противоположной стены, в которой оказалась низкая, потемневшая и полусгнившая деревянная дверь. Рогволд легонько отворил её и сказал мне: