Сообщаем родным, на всех сразу накатывает тоска перед разлукой. В дорогу покупаем: непортящуюся еду, лекарства от всех болезней (плюс витамины), средства гигиены. Чемодан пакуем гигантский, битком набитый и то не все влезает. Бегу на базар, покупаю клетчатую сумку «челночницу» – хит девяностых. Делаем оплату двумя переводами, разным получателям, равными долями – 120 долларов (эквивалент средней месячной зарплаты в нашем регионе), итого 240.
Накануне звонит наш куратор по Чехии Наташа и говорит:
– Завод в силе, но не хотите ли в лес, на спил деревьев. Зарплата высокая 120 крон в час, жилье неподалеку от леса, бригада на машине.
Я загораюсь как фитиль – это просто мечта.
– Конечно, – говорю. – Я только «за». Остается убедить двух друзей и дело в шляпе.
– Я с ними поговорю.
– Я тоже.
Убедить получилось, хоть Володя сопротивлялся. Боялся, что привалит деревом, но нас уверили, что лес не так уж высок, команда профессиональная и обучение проводится. Хозяину не выгодна смерть и он, естественно, сделает все возможное, чтобы ее избежать.
– С пилой обращаться умеете?
– В руках держали.
– Годится.
Попросил отца отвезти меня на вокзал. На дорожку присели.
– Как приедешь сразу сообщи, – переживает мама.
– Конечно, не волнуйся, – отвечаю ей. – Я оформил себе Vodafone, так что связь должна быть, но чтоб не тратить деньги будем связываться по Wi-Fi. Роуминг на крайний случай.
Проезжаем остановку, я машу в окно жене и детям. Они улыбаются и резво машут мне в ответ. В улыбке жены видна грусть. Впереди нас ждут испытания, но мы вместе отважились на этот эксперимент.
У входа в вокзал уже стоит Володя и молодая пара.
– Ты ж сообщи, как доедешь, – говорит папа.
– Да, я сообщу.
Пожали руки, посмотрели в глаза, обнялись.
– Смотри там, хоть леса чехам оставь, – шутит отец.
– Постараюсь, – смеюсь я.
Поднялся сильный ветер. Была середина марта.
– Саша, – представился третий.
– Вова, – жму руку.
Через минут пять он попрощался с женой. Стоим на перроне, закат горит красным, Саня весь в золоте.
– А я все золото дома оставил, – говорю. – Даже обручалку снял.
– И я снял, – говорит Володя.
– Зачем? – спрашивает Саня.
– На всякий случай, мало ли.
Саня смотрит на свой перстень и говорит:
– Та ну.
Потом закуривает сигарету и начинает что-то тарахтеть. Тарахтит без устали, язык без костей – толстое тренированное мясо. Володя говорил, что он страшная балаболка, теперь я и сам это вижу, еле сдерживаю улыбку. Он все смешал в кучу: погоду, работу, страну, воспоминания. Таким хлеба не надо – дай монолог пустить в ушные раковины. Я полагал, что они у меня не бездонные, но вскоре понял, что ошибался.