Ах вот как.
Неожиданно. Но почему-то логично.
Он даже не спросил, почему. Только кивнул. Это еще больше напугало родителей. А он сложил два плюс два и сообразил, что живет в этой семье неспроста, что усыновление его – дело, как он и подозревал, не такое уж и обыкновенное, случайное. Он больше стал наблюдать и скоро понял, что при той должности на работе, что занимал «отец», он вряд ли бы мог содержать неработающую жену, такую большую квартиру, дачу на Заливе и еще покупать каждое лето океанские круизы. Не говоря уже о повседневных тратах. Он стал напрашиваться помогать «матери» в покупках, и через неделю, катая по супермаркету тележку с продуктами, высчитал, что больше всего семья тратила именно на него. Кто-то платит «родителям» за то, чтоб он жил, не нуждаясь ни в чем и ел идеальную еду. Кто? Настоящая семья? Значит, о нем помнят? Но знать – не хотят?
Сначала стало очень грустно: неведомые родственники заботятся, платят «родителям», обязательства перед ним выполняют, раз произвели на свет, но самого его знать не хотят. Потому что, наверно, с ним что-то фатально не так. Не такой он, как им надо… Тяжелый, мрачный, нелюдимый и холодный. «Не ребенок, а статуя», – говорила учительница в первом классе. Она еще бы знала, какой он псих и трус внутри… Кому такой нужен… «Кладбище улыбок», – однажды назвала «мать». Мол, потому, что он и сам никогда не улыбается, и люди, стоит им встретить его взгляд, мрачнеют. Хоронят улыбки. Да. Это так. Он не улыбается. Но зато он ведь и не плачет никогда. Наверное, это какое-нибудь психическое нарушение. Ну и что.
Ну и ладно. Ну и пусть. Все равно, пока несовершеннолетний, никак не узнаешь, как это там все с его рождением сложилось на самом деле. Все равно же неведомые настоящие родители его знать не хотят. Ну и пусть. На кой черт они ему теперь… Все равно же он не станет легким и веселым.
…Зато он умный. Наверно.
Постепенно – наступило лето, каникулы, опять дача, потом море, новые книжки, музыка, математика – все это новое осознание себя перестало казаться ему чем-то уж очень важным. Хотелось просто жить. Смотреть вокруг. Даже просто дышать, есть, спать – биология жизни успокаивала его сама по себе. Он много плавал и бегал, потому что захотелось стать сильнее и выносливее. Осталось лишь, как холодный камень, вмерзший в лед, понимание, что с ним самим что-то не так. Что он хуже, чем все вокруг, поэтому настоящие родные и отказались. Как это исправить, он не знал. Веселиться? Играть в футбол? Ржать над мультиками? Шутить? Он не умел. Надо просто жить. Судьба такая, какая есть, и думал он теперь больше о своем будущем, чем о том, где его «эти родители» взяли, а «те настоящие» почему бросили. Надо думать о том, как стать хорошим. Ну, или хотя бы терпимым для людей. Кем стать. О будущем.