– Не вчера я родился, – сказал Анатолий.
– Ну, и что же это значит?
Анатолий сделал умный вид и посмотрел на Виталия так, словно одним взглядом спрашивая: «Ты что, меня совсем за дурака держишь?» Виталий понял этот взгляд и только сказал: «Ну, говори-говори, я слушаю».
– Ну, тогда слушай внимательно. Сизиф – это древнегреческий мифологический герой, который пытался обмануть царя царства мёртвых – Аида. За что Аид и отправил его в Тартар, где тот в пекле должен был с раннего утра и до позднего вечера толкать тяжёлый камень на вершину горы. А когда наступал вечер, добравшись почти до вершины, выбитый из сил, измученный Сизиф бессильно наблюдал за тем, как этот камень срывался и катился вниз. А на следующее утро всё повторялось снова. И так день за днём, год за годом, во веки веков. Такое было у него наказание – бесплодный, напрасный труд, – закончив рассказ, Анатолий был удовлетворён своим познанием.
– Всё верно! – сказал Виталий.
– Ещё бы!
– Ну, а теперь ответь мне, разве мой труд такой же бесполезный? Посмотри на окно, видишь? Оно всё ещё чистое.
– Как только пойдёт дождь, сразу запачкается.
– Готов биться об заклад, что ни завтра, ни в ближайшие две, быть может, даже три недели дождя не будет.
– Ну и к чёрту этого Сизифа и это окно. Ладно, твоя взяла. Налей ещё пива.
Виталий не заставил себя долго ждать, и два друга опять принялись попивать вновь принесённое пиво. После четвёртой бутылки Анатолия вдруг потянуло ко сну. Он объяснил это тем, что плохо спал ночью.
– Слушай, друг, во сколько, ты говоришь, прилетит самолёт? – спросил Анатолий.
– Примерно в полпервого.
– О-о-о! – воскликнул Анатолий и продолжил: – Ты ведь поедешь в аэропорт встречать их?
– Конечно.
– Ну, я тогда пойду восвояси, вздремну, а завтра я к вам наведаюсь. Идёт?
– Да без проблем!
Анатолий, встав и пожелав приятного вечера, отправился домой. Ему не пришлось долго идти, так как жил он напротив Виталия. Зайдя домой, он сразу лёг на диван, зевнул с риском вывихнуть себе челюсть и громко захрапел. Виталий же продолжал сидеть. Он погрузился в свои мысли, время от времени бормоча какие-то монологи. Оставаясь в уединении, он был подобен Урсусу, будучи словоохотливым; но вместе с тем живя в одиночестве и испытывая потребность в разговоре, он знал, до какой степени человеческой природе свойственен монолог.