Крохалев выскочил в коридор и вернулся с дурной вестью: осетинец лютует, кто-то обнимался вчера с его невестой.
– Какой невестой? – не подозревая подвоха, вяло отреагировал Кочелабов.
– Да повариха у него какая-то, Зойка. Крохалев подмигнул Косте.
Тот подхватил розыгрыш на лету:
– Молоденькая такая?.. Как же, красивая деваха.
Вот оно, нагрянуло, что не случайно приснилось. Поверив в надвигавшуюся расплату тотчас, Кеше до нетерпенья захотелось оправдаться перед этим, как видно, очень возбужденным парнем.
– И вовсе никто ее не обнимал. Брехня все это – на всякий случай отбоярился Кочелабов.
– А ты что… был вчера с ней? – поразился Крохалев.
– Да не был, не был. Просто познакомились.
– Познакомились. За руку то брал?.. У них ведь у горцев как?.. Если за руку брал, значит осквернил невесту.
– О! Слыхал: «Моя повариха», – метнулся от двери Костя. Ты уж это, нам-то скажи. Может и поцеловал ее, а?.. Не помнишь…
Прислушиваясь к разноголосице в коридоре и пытаясь уловить в глазах приятелей хоть отблеск улыбки, Кочелабов признался, не до конца уверенный в том:
– Танцевали мы с ней. А больше ничего.
– О-о! в один голос ужаснулись парни.
– Зарэжэт, – убежденно сказал Костя. У них это просто – чик!
– Да у него в руках вроде ничего, припомнил Крохалев, ловко смахнув со стола в ящик туповатый, позаимствованный в столовой нож. И набросился на озиравшегося Кочелабова. Ну чего встал, как истукан?.. Под кровать ныряй, ну!..
– Где этот слабак, который при смерти? – проникло сквозь стены. С Азаматовым не желает поговорить?!
Кочелабов не желал. Но и ползти под кровать было слишком унизительно. Пригнувшись, подскочил он к встроенному в стену шкафу, где висела верхняя одежда и натолкан всяческий хлам от мотка проволоки до сношенной обуви. Как удалось Кеше втиснуться в тот пропахший масляной ветошью шкаф, – необъяснимо. Что-то грохнуло, лязгнуло, с вешалки сорвалось. Чертыхнувшись, Кеша вжался лопатками в стену и рванул дверцы на себя. Они не сошлись вместе.
Одежонкой занавесили Кочелабовва. Но, стоя навытяжку в пыльной духоте, он не чувствовал себя в безопасности. Мелко, противно так вздрагивали колени.
«Да что же это со мной делается? – обожгло Кочелабова. Забился, как клоп, друзьям на потеху. А чего струхнул?.. Ну горланит сдуру этот ревнивец, так нет ведь у Кеши вины перед ним. Пусть хоть ножом, хоть саблей грозится.»