Вновь
венок чело покинет,
По
течению уйдет.
Меня
милый мой полюбит,
Если
там его найдет.
Ой,
Купала, ах Купала,
Свет
костра в ночи манит…
Дальше он уже не слушал. Бабушка
медленно под-нялась с земли, сказав:
– От центра поляны ни ногой, или лучше
идем со мной сбитень пить, – дождавшись ответного кивка, она, не
оглядываясь, пошла к кухонному костру.
На небе взошла огромная Луна, таких
Ратибор раньше не видел. Она достаточно хорошо освещала
окрестности. Конечно, не как Солнце или даже его нежданно
приобретенный оберег, хоть и менее ярко, но света Луны было
достаточно, чтобы видеть в деталях происходящее на поляне и даже
между деревьев, если смотреть в лес, на несколько шагов
вперед.
Со стороны зарослей, размывая
очертания деревьев и всего вокруг, стал подступать едва заметный
туман. Ночь постепенно вступала в свои права, диктуя законы и
устанавливая правила, отличные от дневных.
Ратибор собрался последовать за
бабушкой, как услышал, будто кто-то его зовет из тумана:
– Ратибор, Ратибор! Подойди ко
мне!
Кто там был, мальчик не видел, но
жажда обещан-ных чудес и ожидание приключений манили вперед. Он
понимал, что нужно скорее бежать за бабушкой, но как тут устоять?
Может, зовущий знает, где найти заветный Цветок
Папоротника?
Дойдя до ближайшего дерева и никого
под ним не найдя, мальчик раздосадовался: ну вот, может, и
показалось. Как тут же сверху раздалось:
– Картибор-Картиборушка, каррашо, что
ты пришел кар-мне, – с ближайшей, чуть покачивающейся ветки на него
смотрел большой черный ворон.
Птица переступала лапами, пристально
вглядываясь то одним, то другим глазом. Ратибору показалось, что
ворон смотрит не на него, а на оберег – сердце ушло в пятки.
Ратибор быстро сжал кулон в ладони и сделал шаг назад. В спину
уперся куст, которого, он мог поклясться, только что там не было.
Колючие ветки пытались схватить мальчика за руки.
– Что же ты, Картибор? – ворон
пристально рассматривал мальчика.
У юного охотника за чудесами забилось
сердце, «Нужно скорее к бабушке», – мелькнула мысль в его голове.
Ворон как будто почувствовал это, не медля ни секунды, сорвался с
ветки, раскрыл огромные крылья и со страшным: «Каааррр», – бросился
на мальчика.
***
Ратибор несся, не разбирая дороги.
Рука сжимала оберег. Казалось, что кулон вел мальчика, указывая
единственно верный путь, подсказывая, куда свернуть, а где и
увернуться от очередной, пытающейся схватить его ветви дерева или
куста. Несмотря на помощь, бежать было очень непросто: корни
деревьев так и норовили поставить ему подножку, ветви все активнее
цеплялись за волосы и рубашку, но почему-то при касании сразу
отдергивались. Кусты тут и там кидались под ноги, желая запутать,
не дать пройти. И повсюду стелился туман. Густой-густой, как в тех
сказках, где туман рубили топором. Жаль, топора-то у него сейчас и
не было. Был лишь оберег, который, как казалось мальчику, горел
красным пламенем, и туман нехотя расступался там, куда направлял
Ратибора этот нежданный подарок курносого незнакомца.