Сколько уже лет она берегла Влесов
Ключ от лиходейских деяний детей Нави. Её сторонились, хотя в
трудные минуты хвори, когда врачи не могли помочь больному, бежали
именно к ней. И она помогала, жаль, что не всегда ей удавалось это
– жизнь среди людей не делает сильнее таких, как она.
– Навьи дети ещё живут среди нас, –
молвила ба-бушка Ратибора, опустив взгляд. – И сила их
растет.
Подняв голову к диску огромной полной
Луны, она растяжно запела.
Ой, пойду по воду,
Да в лесах оводом,
Да в степи
колосом,
Ветра быть
голосом.
Приключилась
кручинушка,
Ох,
судьбина-судьбинушка
У забытого омута
Жду незримого
повода…
Лес дремучий
колышется,
Мне не кажется –
слышится,
Тот туман не
воротится
Волком буду, как
водится…
Песня оборвалась. Большая белая
волчица стояла там, где только что сидела Василиса, слегка подвывая
на Луну. Вой прекратился, зверь облизнулся и ушёл в
туман.
***
«Чтоооо???» – рокотом разносилось по
избе, отчего занавески в чулане затрепетали…
Все это время Ратибор и Берегиня
сидели обняв-шись. Оберег горел, каким-то образом подпитывая силы
русалки, иначе бы она не справилась. Обережный купол, который она
создала над собой и мальчиком, закрывал их, помогая Бабе Яге
отводить взгляд Кащея от чулана.
Ратибору в голову начали приходить
какие-то странные воспоминания. Ему казалось, что очень-преочень
давно он уже был в этой избе.
В ушах звучал голос Бабы Яги: «А ну,
полезай на лопату, да ноги не раздвигай». Потом было жарко и
страшно, затем приятно. Тот же голос в его памяти про-должал
говорить: «Теперь ты у нас припеченный и обжаренный, как калачик,
никакая хворь больше не возьмет».
Вроде бы тогда в избе был ещё кто-то,
но вспоминалось слабо. Память лишь зацепила фразу: «Мама, я так
устала быть вдалеке от дома, среди людей».
Еще вспомнилось, что он любил играть с
хвостом Баюна, который невозможно было поймать.
Да и саму избушку на курьих ножках он
вспомнил вполне отчетливо. Он играл с ней: «К лесу задом, ко мне
передом. Ко мне передом, к лесу задом», это «задом-передом» могло
продолжаться до бесконечности, что уже сама Баба Яга не выдерживала
и приструнивала его.
Ещё мальчик отчетливо вспомнил
разговор, случайным свидетелем которого стал, будучи чуть
постарше:
– Когда сила пропитывала весь мир,
словно полно-водные реки питали океан, я помню то время, в нас
ве-рили, и мы могли многое. Боги – так нас называли. Мы били частью
мира – единого Рода. Мы даже не имели телесной оболочки: юный Ярило
был светом, просто светом; Стрибог – ветром, тысячами ветров; я
была пашней и урожаем.