Моя улыбка становится шире, когда я вижу эти пока еще слишком темные
глазки, едва ли приобретающие зеленый цвет с примесью карамели. Зеленый как
мои, песочный как у моей жены.
Я направляюсь на кухню в надежде увидеть там Яну, которая делает смесь
дочери, но ее там нет.
За те полгода, как я стал отцом, у меня появилось много дополнительных
умений помимо тех, что были приобретены мной за двадцать девять лет.
Например, одна из таких, держать ребенка одной рукой и делать ей смесь. При
этом умудряясь отмерить все специальной глубокой ложкой. Проверить воду в
бутылочке. Попробовать все это дело и наконец – покормить.
Это увлекательно - быть папой. Видеть это маленькое чудо каждый день и даже
в такую бессонную и плаксивую ночь. Но знать, что я ее отец и тот, кто поклялся
защищать ее и дарить покой, а потом наблюдать за тем, как она засыпает в твоих
руках, прижавшись доверчиво – это дорогого стоит. На самом деле это стоит
всего, что человек может иметь на свете.
Я чертовски счастлив этому новому статусу.
Я забираю готовую смесь и иду обратно в детскую.
Опускаю дочь на мягкий пеленальный стол, купленный с рук в идеальном
состоянии, и меняю памперс.
- Отлично, - подвожу итог, застегивая боди. – Мы готовы спать? – спрашиваю,
и она улыбается.
Снова взяв ее на руки, я укладываю дочку так, чтобы она была немного на
плече моем и, забрав соску, даю бутылочку, что и пикнуть не успевает.
Ира хватается за бутылочку одной рукой и придерживает вместе со мной, пока
мы не спеша ходим по детской.
Я улавливаю движение справа от меня и поворачиваю голову, смотря на свою
жену.
Она выглядит нервной. Смотрит странно.
Мне казалось, что у нас все наладилось. Так и было. Но видимо, это не так.
Она смотрит на нас, и я киваю ей, чтобы подошла.
Жена приближается ко мне, но недостаточно близко.
Нельзя не заметить, как она отдалилась от Иры или от меня в последнее
время.
Это пугает меня и заставляет гадать, в чем дело. Но на прямой вопрос, Яна
не отвечает.
- Что с тобой? – спрашиваю мягко, чтобы не задеть ее.
Она устала, и я это понимаю. Помогаю как могу, каким бы уставшим ни был.
Тишина.
Я все же касаюсь ее щеки тыльной стороной ладони, и она прикрывает глаза. В
плохом освещении я все же замечаю, как дрожит ее подбородок.
- Милая, в чем дело? Поговори со мной, - прошу ее шепотом, стараясь не
разбудить Иру.