Рядом с королевским столом сидел
пожилой мужчина в колпаке с тремя хвостами и пел, аккомпанируя себе
на лютне.
Искренне прошу – смейтесь надо
мной,
Если это вам поможет!
Да, я с виду шут, но в душе
король,
И никто как я не может!
Я всех высмеивать вокруг
Имею право!
И моя слава
Всегда со мной, всегда со мной!
Пускай все чаще угрожают мне
расправой,
Но я и в драке хорош собой! Хорош
собой!
Как, голова, ты горяча!
Не стань трофеем палача! [1]
Сигизмунд Старый поднял палец,
намекая, что надо подождать окончания песни. Шут допел, улыбавшиеся
королева и принцессы только сейчас рассмеялись в голос.
- Прекрасно! Прекрасно!
- Подожди, Станчик, у нас гости, -
сказал старый король.
- Смоленск ждет, и я подожду, -
ответил шут.
Ласка поклонился и поздоровался,
подражая Радзивиллу.
- Я смотрю, ты привез птицу
Твардовскому, - улыбнулся Сигизмунд Август.
- Да, Ваше Величество.
- Я смотрю, - молодой король бросил
взгляд на Радзивилла, - Мой возможный тесть Фердинанд решил
поссориться с королем Польши и пойти войной на его дочь и
внука.
- Стоило ожидать, Ваше Величество, -
ответил Радзивилл, - Никогда не любил этих немцев.
- Как пан Юрий относится к Люциусу
Чорторыльскому? – спросил Сигизмунд Старый.
- Чарторыйскому? – переспросила
королева Бона, - Его же не так зовут.
- Нет, Чорторыльскому, - ответил
Юрий Радзивилл, скривившись, - Мяснику Стародуба.
- Отправьте его Смоленск брать, -
предложил Станчик.
- Под Стародубом, я слышал, все были
хороши, - сказал Сигизмунд Старый, - Дадим ему виленское
воеводство?
- А потом Смоленск? – спросил шут
тонким голоском, присев перед королем и застенчиво наклонив
голову.
- А потом Смоленск, - ответил
король.
Радзивилл поджал губы, но не
возразил. Чорторыльский не его человек, но, во всяком случае, не
ставленник королевы, раз она путает его с Чарторыйским.
Королева поджала губы, но не
возразила. Чорторыльский не ее человек, но, во всяком случае, не
ставленник Радзивиллов, если Геркулес морщится при его
упоминании.
- Передай ему жалованную грамоту на
виленское воеводство, - сказал Сигизмунд Август Ласке и повернулся
к Радзивиллу, - Присяга и вступление в должность до Великого
Поста.
- Как угодно Вашему Величеству, -
протокольно ответил Радзивилл.
Он уже просчитал последствия, и его
устроило, что воеводой станет пусть не друг, но человек из
литовской шляхты, который уже воевал под его началом, а не
какой-нибудь краковский подхалим.