- Точно? Может, вдвоем? В тот раз
какой-то толк был только от нас с тобой.
- Потому что было кого под сабли
подставить.
- Тоже верно. Где ставим засаду?
- После Минска одна дорога, и твоим
друзьям до нее рукой подать. Ты там договорись, а я послежу за
нашими простаками. Они вот-вот будут в Кракове.
- Ладно. Споешь?
- Спою. Выбирай.
- Мою любимую.
Колдун достал кобзу и запел.
- Тёмный, мрачный коридор
Я на цыпочках, как вор
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть
Тех, кто спит уже давно
Тех, кому не всё равно
В чью я комнату тайком
Желаю заглянуть
Чтобы увидеть
Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, облик твой
Чьих невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на людей?
[1]
Компания за большим столом
заслушалась, что даже жевать перестала. Ведьма улыбалась. Мышиный
принц тоже навострил уши. Потом все выпили за здоровье певца и его
дамы сердца и разошлись спать.
- Ко мне или к тебе? –
недвусмысленно намекнул Томаш.
- Томаш! – возмутилась Оксана, - Ты
же не человек!
- Я тебя уверяю, в постели я очень
даже человек, еще и получше многих.
- Чем это получше?
- У меня хвост есть. Можешь
представить?
- Нет! – Оксана уперлась Томашу в
грудь обеими ладонями, - Даже не думай!
- Подожду, - и мышиный принц ушел к
себе в комнату.
Оксана легла в гордом одиночестве,
прочитала заклинание от клопов и спокойно уснула. Все-таки, есть
много колдовства, более полезного в ежедневном быту, чем
превращение в мышь.
Томаш разбудил ее ни свет, ни
заря.
- Погнали. Завтра к вечеру будем в
Кракове.
Залезли в ту же пещеру и поскакали.
Оксана боязливо вертела головой в поисках чудовища с мордой, лапами
и хвостом, но быстро устала.
Вскоре после Оломоуца подземелье
увеличилось настолько, что потолок унесся в небеса, а стены даже и
за горизонт. Только редко расположенные неровные каменные колонны
подпирали каменное небо.
По обе стороны от черной дороги
раскинулось пшеничное поле. Колосья так себе. Хуже, чем на земле в
хороший год. Хотя в плохой год на земле может колосьев и вовсе не
быть.
- Это тот самый невкусный хлеб? –
спросила Оксана.
- Да, - ответил Томаш, - А вот едут
те самые подземные мужики, отцы или деды которых бежали от войны и
голода наверху.
Параллельно черной дороге через поле
шла простая грунтовка, и по ней две грустных лошади тащили телегу с
двумя грустными мужиками. Оксана не разглядела подробностей, потому
что кони, идущие мерной рысью по черной дороге, опередили ту
телегу, как будто они неслись галопом, а телега стояла.