Вторая стопка купюр как раз и откладывалась на такой экстренный
случай. Так называемая подушка безопасности. Потому, что непонятно
что будет завтра. Фортуна может повернуться пятой точкой, а в этой
жизни у тебя нет абсолютно ничего своего. Квартира — съемная,
машина зарегистрирована на Васенькину фирму. Шмотки и драгоценности
можно легко отобрать. Если завтра он встретит кого-то моложе,
красивее и изобретательнее в постели — ты вмиг окажешься на улице.
Как это ни прискорбно, от этого мудака ты зависишь полностью. Тихо
его ненавидишь, но на полном серьезе начинаешь истерить, если не
звонит в течение суток...
Третья стопка была самой пухлой. Самой нужной и выстраданной.
Именно ради нее каждый день приходится наступать на горло
собственной песне, лицемерить и преодолевать отвращение. Делать
влюбленные глаза, терпеть придирки. Фальшиво улыбаться и глупо
хихикать, даже если хочется вцепиться ногтями в ненавистную
рожу...
Не ради ненужной роскоши, которая даром ей не приснилась. Катя
воспитывалась в небогатой семье и была неприхотлива. Не для себя. А
потому, что в этом мире есть люди, которые ждут и надеются. Которые
полностью зависят от ее благополучия. И если Катя не заработает
этих денег, несколько жизней стопроцентно покатятся под
откос...
— Привет, Криницкий! Ты там как? Всю
Москву уже иголками истыкал или только половину? — раздался из
трубки задорный голос.
Марьяна. Они с Деном практически
каждый день звонят по очереди, чтобы не раскисал.
Саша невесело улыбнулся:
— Пока только учусь. Тыкаю
помаленьку в кого препод разрешает. Раз оказалось, что больше ни на
что не способен...
— Ну, что за упаднические
настроения? — возмутилась подруга, — Ты мне это прекращай! А то
доиграешься, крестницу сдам на выходные, узнаешь тогда по чем фунт
лиха.
Саша только вздохнул. Когда-то он
даже любил возиться с отпрысками Орловых — семилетним хулиганом
Артемом и трехлетней болтушкой Варей. Но сейчас это предложение
навевало лишь тоску.
— Да ладно, шучу, — хмыкнула в
трубку Марьяна, — Что ж я, изверг что-ли? Не справишься ты с
непривычки. Я, собственно, по делу звоню. Завтра утром в Москву
прилетаю. На пару дней. Конференция по моим диализным делам. Ты не
против, если я у тебя перекантуюсь?
— Не понял вопроса, — озадаченно
ответил Криницкий, — Вообще-то, формально, это я у тебя кантуюсь. В
вашей с Деном квартире. Если хочешь, могу освободить. Уеду к себе
пока ты в Москве...