А Саша тонул в этом полном страха и надежды взгляде, но понимал,
что помочь ничем не может. Тупо не успеет... Даже если бы у него
были необходимые лекарства, оборудование и инструменты. Здесь нужны
оперирующие гинекологи. Экстренное кесарево с возможной последующей
экстирпацией матки. Светло-голубая ткань Милиных брюк для
беременных и снег вокруг уже насквозь пропитались кровью. И
скорость, с которой она сочилась, можно было сравнить с вытекающей
водой из открытой бутылки. С этой же самой жуткой скоростью из его
любимой женщины уходила жизнь. А он смотрел в эти угасающие глаза и
с ужасом понимал, что бессилен...
Хоронили Милу в ее родном городе. Народа на похоронах было не
много. Немногочисленные родственники, несколько школьных друзей,
Саша с родителями, да Марьяна с Деном, приехавшие поддержать.
Почерневший от горя, Санек стоял у могилы, молча наблюдая как
рабочие закидывают ее комьями мерзлой земли. Он чувствовал себя
таким же замороженным. Не мог ни плакать, ни говорить.
Даже дышать нормально не мог. Не давал непроходящий
адреналиновый жар за грудиной. Как же больно... Криницкий почти
физически ощущал на себе сочувствующие взгляды окружающих, и от
этого становилось совсем невмоготу. Если бы они знали...
О том, почему в тот роковой вечер Мила ушла из дома, Александр
никому не сказал. Непонятно как такую новость восприняли бы ее
родители. А еще душило чувство вины. Горькое и неотвратимое.
Не увидел вовремя, не рассмотрел, не удержал. Не уделял
достаточно внимания. Не любил как мог бы, не был рядом. Допустил,
что в ее жизни появился другой. А теперь — поздно, исправить ничего
уже нельзя... И в критической ситуации тоже не смог помочь.
Получается, и муж ты хреновый, и врач... Навязчивые мысли долбили в
висок, как будто это летящие с высоты камни.
— Сашенька, пойдем. Пойдем, мой хороший, — вытирая слезы
платочком, проговорила тёща и взяла его под локоть.
Криницкий машинально встал. Не поднимая глаз, побрел по
грунтовой дорожке. Непонятно куда и зачем. Весь мир заполонил
скользкий серый туман.
И вдруг впереди замаячило алое пятно. Очень яркое и контрастное.
Огромный букет алых роз в руках холеного седоватого мужика. Руки в
черных лайковых перчатках сжимали длинные зеленые стебли. Дорогая
оправа очков поблескивала в лучах холодного зимнего солнца. Это был
он. Мужчина из Рейнж Ровера, на пути к которому любимая женщина
Александра Криницкого нашла свою смерть. Пришел все-таки. Не
постыдился.