— Ух ты! И где же вы были, если не секрет?
— Сирия, Мали, Северный Судан... — хитро прищурившись, начал
перечислять Санёк.
— Но, там же опасно?
— Нуууу... да. Отдыхом это назвать сложно. Конечно, если ты не
сумасшедший экстремал. Но, у меня есть знакомые, которым реально
нравилось.
Вы же врач...
— Военный врач. И меня особо никто не спрашивал. Надо, значит
надо, — с ностальгией вздохнул Криницкий, — Правда, все это уже в
прошлом. Ну а вы-то почему в Испанию не хотите?
Катя поморщилась, как от зубной боли и шагнула к порогу.
Сокрушенно покачала головой, рассматривая дверь. Как бы размышляя,
рассказывать или все-таки нет. Глубоко вдохнула, набираясь
смелости, а потом её прорвало.
— Во-первых потому, что там со мной будет Василий. Практически
постоянно. А это, поверьте, удовольствие ниже среднего. И доверять
я ему совсем перестала после позавчерашнего инцидента. Мало ли что
в чужой стране взбредет ему в голову? Во-вторых, потому, что
придется оставить Коржика... На целых две недели... А я не хочу...
Только, мое мнение никого не интересует. Кто я такая? Глупая,
никчемная содержанка. Ноль без палочки.
Подбородок Кати дернулся. В огромных глазах застыли слезы.
Девушка старалась держаться, но получалось не очень.
— Я сегодня ездила смотреть собачьи гостиницы, — тихо произнесла
она, — И, представляете, там везде клетки... А Коржик... Он ведь не
знает что это такое... И будет думать, что я его предала. Отдала
чужим людям. Бросила. Совсем как мой брат... Он думает обо мне то
же самое...
По Катиной нежной щеке покатилась соленая капля. Она быстро
стерла ее пальцами и отвернулась. Расправила плечи, выпрямилась,
абсолютно по-детски шмыгнула носом.
— Извините. Расчувствовалась. Мне правда нужно собираться.
Идите, обедайте. А то все остынет.
У Криницкого внезапно екнуло сердце. Наверное, в первый раз
после выписки из больницы. Думал, нет его больше, отмерло,
атрофировалось за ненадобностью. А оказывается оно есть. Живет
вопреки всему. Трепыхается. Колется за грудиной.
Катя ведь по сути еще ребенок... Беззащитный, одинокий ребенок,
по которому почему-то так же, как и по тебе, катком проехалась
жизнь. Только, ты сдался, а она нет. На ее хрупких, худеньких
плечах лежит тяжкий груз, который эта девочка тащит одна. Как
умеет. Молча. Не стеная, не жалуясь, не обращаясь за помощью. И
явно не просто так вынуждена терпеть своего подонка Васеньку.
Где-то глубоко внутри Саши заклокотало праведное негодование. И
почему-то желание защитить. Острое и непреодолимое. Повинуясь
какой-то неведомой силе, мужчина взялся за ручку двери.