— И, что, он тебя выгнал?
— Нет. Я сама ушла.
— Одна? Ночью? В чужой стране? Это что же такого должно было
произойти?
Буднично жмет плечами, избегая смотреть в камеру. Как будто в
чем-то сама виновата.
— Он меня ударил. Не сильно, но обидно. И несправедливо. Ладно
бы, действительно накосячила... В общем, я психанула и убежала.
Теряешь дар речи. От возмущения даже перестаешь дышать. Был бы
рядом — придушил бы подонка. Или привязал к стулу и всю ночь лупил
по высокомерной роже. Или по яйцам. Ногами в тяжелых армейских
берцах. Долго, методично. Чтобы сознание терял от боли. Как
заправский садист наслаждаясь его мучениями.
— Он, что, е....лся? — не стесняясь в выражениях выдавливаешь из
себя.
— Приревновал к деловому партнеру... Оказывается, этот Гильермо
какие-то пошлости мне в лицо говорил. А я улыбалась и кивала
невпопад. Типа, соглашалась. Языка-то не знаю...
— По-твоему, это повод поднимать руку на беззащитную девушку? И
вообще, Кать, на хрена такой как ты этот козлина сдался? Неужели
девчонка с твоей внешностью не сможет найти нормального мужика, без
мании величия и рабовладельческих закидонов?
— Как видишь, очередь не стоит... Да и не могу я себе сейчас
позволить послать его на три буквы. Бросить на полпути то, что
задумала... Получится, больше года напрасно терпела унижения...
Катерина тяжело вздохнула и поправила соскользнувшую на лоб
прядь волос.
— Что делать будешь? — немного помолчав, спросил Саша.
— А что тут поделаешь... Поброжу еще полчасика, соберусь духом и
сдаваться пойду... Чего бы мне самой не хотелось — придется. Деньги
и документы в номере. Без этого я даже домой вернуться не
смогу...
В груди Криницкого снова кольнуло. Растрепанное сердце
наполнилось горечью. Больше всего покоробило от усталого равнодушия
и обреченности, с которой Катя произнесла эти слова. Понимает — в
чужой стране у нее одна дорога — к ненавистному Васеньке. И старый
хрыч это тоже отлично знает.
Перед глазами ясно встала мерзкая картина: вот девушка
возвращается в отель. С видом побитой собачонки что-то говорит
этому старперу, скорее всего, просит прощения. Тот, с видом
победителя, читает ей унизительные нотации про то, что никчемная
содержанка должна знать свое место. Потом милостиво дает
возможность загладить свою вину. В постели, естественно...