Будучи ранее человеком системы, я не
был своеобразным патриотом. Часто ругал правительство, старался
представлять непогрешимость Первого, но и он мной критиковался.
Бранился, обсуждал, клял, порой на чем свет стоит. Но ни-ко-му не
позволял делать тоже самое, если только человек сам не являлся
частью системы. Ты ругай, бранись, но это, как в семье. Можно сколь
угодно ссорится с детьми, родителями, но не отнять одного, что они
родные, любимые, за которых нужно грызть любого, кто обидит.
И для меня Россия родная, такая
неидеальная, проблемная, порой раздражающая своими негативными
особенностями, но своя. Потому я не слишком задумывался, после
того, как осознал, что попал в тело Лжедмитрия, когда встал вопрос
о том, что делать дальше. Я накидывал себе варианты: сбежать в
Новый Свет, или в Европу, может, и в казаки податься и
похулиганить. Но все доводы в пользу того или иного своего будущего
разбивались о факты и аргументы единственно правильного решения –
остаться в России и стать тем, кто сможет добиться обмеления
полноводной реки русской крови, хотя бы до небольшого ручейка.
Я приверженец идеи: пролить мало
крови, чтобы не пролилось больше. Хотя во всех случаях стоит
подходить индивидуально и сообразно выгодам, пусть во главу угла и
следует ставить вопрос безопасности.
Вот, к примеру, стал я вновь царем.
Подходил к Москве, как завоеватель, входил в город, как
освободитель, а, въезжал в Кремль уже государем, единственно
природным царем. И считаю, что все случившееся правильно. Я уже
делаю многое, чтобы прекратить Смуту, чтобы Россия смогла
встряхнуть головой и выветрить морок, помутнение, а после начать
работать. И на пути возвращения своего престола, я пролил кровь.
Уверен, что многим меньше, чем это могло быть, или было в иной
истории, но уже не отмыть и не отмолить собственные грехи. Но, да,
я к религии отношусь с уважением, но, никак ни с фанатизмом или
фатализмом. Некогда, перед штурмовыми действиями в своем прошлом,
молился, но, себе же нельзя врать, так, на всякий случай. При этом
имел еще и какие-то фетиши и амулеты. Что именно спасало тогда, не
знаю, вероятнее всего, внимание и обучение, но и фенички с
амулетиками не выбрасывал.
И что же я хочу от тех людей, которых
сейчас наблюдаю с высокого помоста на Лобном месте, если я, человек
будущего, в эпоху информативной вседоступности и почти что
вседозволенности, оставался адептом дремучего суеверия? И тут
религия – это наше все. И я не могу это использовать.