На диване расположилась целая прорва подручных и не очень
средств: все тот же молоток для отбивки мяса, веревка, маленький
топор, отвертка и… чистые трусы. Где бы я не оказался, всегда
старался следить за гигиеной. Также добавил к общему перечню скотч,
кипу зажигалок, ручку и фонарик с двумя упаковками батареек.
Осматривая всё это добро, я отчетливо понимал, что мой
внутренний хомяк недоволен. Слишком… мало. Так, стоп, а с каких это
пор я стал таким мелочным и жадным? Что за бунт внутренних
грызунов, а?
Осталось дело за малым – все добро упаковать в удобный
туристический рюкзак. На работе многие коллеги часто ходили в
походы. Я все с ними собирался, но никак дело не дошло, только
рюкзак купил, да и закончил с приготовлениями. Оставил всё «на
потом». Зря, Максимка, зря…
На кухне взял табурет и отправился в прихожую. Там, в верхней
полке шкафа, покоился искомый предмет. Почти приступил к добыче
таящегося от меня засранца, как снова раздался стук в дверь, но уже
не такой громкий и навязчивый.
– Андреич уже собрался, что ли? – пробубнил я. – Быстро он
что-то.
Не смотря в глазок, я сразу решил открыть дверь, ожидая увидеть
за ней моего дружелюбного соседа. В принципе, так и случилось, с
небольшими поправками…
Дверь ещё не была до конца открыта, а в неё уже вцепилась мощная
посеревшая рука. По кольцу на пальце я сразу признал Андреича, вот
только он немного изменился за прошедший час с хвостиком.
Быстро смекнув, что мой несостоявшийся товарищ обратился, я
попытался закрыть дверь, но не тут-то было: моих сил просто не
хватило, чтобы справиться с этой задачей.
– Рррррр…РААААААА, – раздался вопль с той стороны дверного
полотна.
Наше противостояние продолжалось около 30 секунд, но житель
преисподней оказался значительно сильнее меня. Дверь распахнулась
настежь, открывая глазам спойлер к концовке моей жизни.
Андреич стоял все в том же розовом халате, но только в одном
тапочке. Его квартира была открыта: видимо, почувствовав себя
плохо, он поспешил ко мне, чтобы узнать больше о происходящем…
Спасибо, удружил! Лучше бы на диван лег полежать.
Кожа ныне покойного, но неспокойного, приобрела сероватый
оттенок. А его лицом можно было украшать обложки хоррор-журналов:
белки глаз приобрел легкую голубизну, сеточки сосудов почернели.
Взгляд приковывал к себе внимание, заставляя инстинктивно поискать
укрытие. Так не может смотреть разумное существо – только одичавший
хищник.