– Ну-с, сударь, приехали, – сказал я, подставляя грызуну руку.
Он охотно залез на ладонь, устав долго сидеть на одном месте. Но
вот мои попытки ссадить его на стол не увенчались успехом – зверек
откровенно брезговал пользоваться мебелью в этой рыгаловке.
– Ладно, ладно, уговорил, – хмыкнул я.
Вернув пушистого на пассажирское место, я принялся за уборку. В
углу помещения гордо стояли блестящие от новизны метелка и савок –
владелец заботливо не пользовался ими, храня до лучших времен.
Делать основательную уборку не имело смысла, но и сидеть в
свинюшнике желания нет – тут я солидарен с компаньоном.
Подметенный пол уже выглядел чуть приличнее. За стойкой
обнаружилось ведро с водой, там же лежали и всякие губки с
тряпками. Протирка стола и нескольких стульев заняла не так много
времени. Зато в ведре теперь свежезаваренный кофе с желтинкой –
кариес передает привет.
Закончив с уборкой, я довольным взглядом окинул почти чистый
пятачок.
– Хозяина, принимай работу, – сказал я, протягивая руку к белому
комку. Он времени зря не терял, просто уснув у меня за
шиворотом.
Пробуждение заняло секунд 10-15. Крыс проснулся, потянулся,
зевнул, и посеменил на ладонь. Я поднес его к столу, после чего он
внимательно изучил поверхность и потрогал её лапкой. Убедившись,
что его белоснежные меха не будут очернены продуктами
жизнедеятельности двуногих нерях, зверек довольно спустился и
уселся на зад, выжидательно уставившись на меня.
– Вам пиво, кофе, меня? – задал я шуточный вопрос.
Взгляд пушистого становился всё требовательнее, пока до меня не
дошло, что зверек может быть голодным.
– Сейчас устроим праздник живота, не боись.
Скинув с себя на один из вымытых стульев рюкзак, я принялся
искать снедь. Банка тушенки изрядно помялась, едва пережив мои
рандеву со стеной. Следом за ней на стол отправился сыр и колбаса,
да ещё и хлебушек – жрать хотелось как загнанному зверю.
Зверек тут же заинтересовался провиантом. Забавно шевеля усами,
он начал обнюхивать продукты, остановил свой выбор на колбасе.
– Э, нет, пушистый. Тебе такое нельзя – живот болеть потом
будет. Может сырка? – произнося всё это, я убрал колбасу от греха
подальше – не хочу быть инициатором крысиного отравления.
Ответный взгляд был максимально красноречив. Меня послали на
трёх языках, включая хинди.