- Десять.
Лифт на противоположном конце арены заглох.
- Пять… Четыре… Три… Два… Один…
***
Кожа чесалась и горела. В вены будто залили жидкий огонь, а во
рту знакомо стоял мерзкий кровавый привкус консервационной
жидкости.
«Две недели…»
Во время расконсервации на одном из табло она мельком увидела
дату. Она спала две недели. Обычно Курил так долго её не держал во
сне – но две недели назад она снова попыталась бежать. Неудачно –
убила лишь пять охранников, и не сумела дотянуться до турианского
ублюдка каких-то десять метров.
«Гребаные собаки!».
Она не знала, что Курил решил использовать этих тварей. Они
распороли ей правую ногу и левую ногу, она потеряла много крови и
уже надеялась, что сдохнет. Увы – от Курила даже на тот свет нельзя
было так просто сбежать…
Сейчас она порой жалела, что была такой наглой в первые дни
заключения: надо было затаиться. Просто еще один заключенный –
пусть и биотик. Притвориться слабой и сломленной – чтоб вырвать
глотку одним ударом, захватить корабль и убраться отсюда к черту!
Или договориться позже с заключенными – за женское тепло и
минимальный шанс побега здешние обитатели способны на все!
«Тебе не хватает гибкости…»
Мужской и женский голос шептали ей это одновременно.
Может быть, это неплохо – что он накачивает её наркотой и
стимуляторами перед каждой «процедурой». Так она не запоминает лиц
тех, кто с ужасом пытается от неё сбежать в этой проклятой Яме.
Узкая полоса света впереди расширилась – это открывались двери.
Раздался крик, что-то яркое бросилось в её сторону. На автомате она
махнула рукой, отправляя снаряд обратно…
По ушам ударил взрыв. На лицо брызнуло что-то мокрое и влажное…
Она слизнула тягучую влагу:
«Саларианец»…
Удары пуль по биотическому полю сорвали все попытки
самоконтроля. Сколько раз она говорила себе: «Сейчас откроются
двери – и я буду стоять спокойно…»
Наркотики, стимуляторы и жажда жизни раз за разом не давали ей
сделать задуманное.
Над ареной раздались дикие крики…
***
«Сохранить лицо» в любой ситуации было важно. Это первое, чему
её научили, когда Касуми перешла от взлома банкоматов и магазинных
сигнализаций к более серьезным делам. Сохранение лица на
переговорах порой действовало лучше десятка бойцов на улицах – и
сейчас её умение самоконтроля подвергалось жестокой проверке.