Мертвец был аккуратно опутан тканевыми лентами, и напоминал подарок
на Зимнепраздник, что на Хелгане отмечает наступление нового
года.
- Это – батар. – Уверенно заявил Гаррус, указывая на еще одно тело.
– Характерные глазницы. И глаза…
Собственно, только по этому и можно было понять, глядя на
свежёванное тело, из которого испарились внутренности. Хозяин этого
места выпотрошил труп, лишил его кожи и обработал чем-то,
предотвращающим гниль.
Четыре глаза, аккуратно вынутые из орбит, лежали рядом с головой
идеальным квадратом.
- Там – азари. – Выдохнула сейра. – Кажется, я видела её на той
неделе в клубе… Татуировка очень узнаваемая.
Уроженку Тессии просто раздели и увязали такой же лентой, как и
турианца. Похоже, убийца предпочел видеть обнаженную мертвую азари
в комплекте, а не по частям.
- Там саларианец. И… Похоже, человек.
Саларианец был обработан так же, как и батарианец. Черные глаза
лежали рядом с освежеванным телом. А вот молодой парень-землянин
выглядел в целости и относительной сохранности. Хелгаст аккуратно
коснулся странно блестящей кожи и уставился на след, оставшийся на
перчатке:
- Хм… Он его загримировал. Для лучшего вида.
- Азари тоже. – Буркнул Гаррус, изучая тессианку. – И… Он вырезал
ей внутренности, только аккуратно. Разрезы очень аккуратные.
- Ну что ж – ему нравятся азари и люди. Их после убийства он не так
уродует. – Мирс издал нервный смешок. – Узнать его отношение к
хелгастам мне не очень хочется.
Итого – пять сравнительно целых тел. От них по черному от жидкостей
металлу шли ослепительно-белые на грязи полосы – образуя
пентаграмму. В местах пересечения линий лежали части тел. Руки и
головы. Верней – черепа, аккуратно рассеченные надвое.
- Похоже, есть еще жертвы – эти фрагменты от других тел. – Отметил
бывший опертивник СБЦ. – Та рука – от крогана.
В центре пентрограммы возвышалась невероятно блестящая среди
окружающей ржавчины громада: памятник чужой жестокости и
фанатизму.
Высотой примерно в три метра, он представлял из себя две ленты,
перекручивающиеся на манер цепочки ДНК. Наверху ленты истончались,
заострялись, и образовывали два смотрящих друг на друга острых
конца. Хелгаст присмотрелся: «ленты» оказались составлены из
множества нанизанных на некий невидимый сейчас стержень пластин.
Идеально гладких, ровных.